Рина Марка - Размышления над пропастью

Эленор, которую я любил больше жизни, бредила мечтой о ребенке, впадая каждый раз в депрессию после без результатного лечения. Чтобы не видеть её страданий (жалкий трус),я сознательно уезжал из дома подальше, как в этот раз, когда собирали экспедицию в Южную Америку, я не раздумывал, страсть к риску и приключениям взяла верх над благоразумием и долгом. Теперь мне хотелось все исправить, дать жене надежду и свою поддержку, развеять её страхи и отвлечь дальним путешествием от мрачных мыслей. Я не знал ещё как я это сделаю, но был одержим этой идеей.

Жрец не разделял моей радости, и не торопился с ответом. Мне казалось, что я был убедителен, но он все оттягивал время, ссылаясь на богов, которые молчали. Месяц прошёл в ожидании, пять- с тех пор, как мы пребывали в племени Ач- Ху. Наконец жрец призвал меня:,,Все имеет свою цену.,,

– Я готов заплатить любую сумму.– сказал я

– Деньги- ничто, только жизнь имеет цену. Готов ты рискнуть?

– Чем? Собственной жизнью?

– Я так не сказал. Я не знаю что потребуют боги за свои услуги, но ты должен будешь чем то жертвовать.

Я задумался. В племени никогда не приносились человеческие жертвы, это я знал наверняка. Что же могли потребовать боги? Обычно, кроме жертвенного животного подносились и другие дары- фрукты, табак, молоко. Я готов был отдать отару овец и табун лошадей в придачу, я принял решение и стал собираться в дорогу. С не большим отрядом туземцев, мы с Полом выдвинулись в джунгли. В племени остались три наших соплеменника, которые продолжали исследовательскую миссию, а мы с отчетом о проделанной работе вернулись в Англию.

Эленор, как я и ожидал, пришла в полный восторг о предстоящем путешествии, она собирала вещи, без умолку щебетала, строила планы, торопила время. На отчёты и сборы у нас ушли ещё пол года. За это время в джунглях от малярии скончались два наших товарища. В племени остался один Нил, ждущий моего возвращения. Пол женился и остался в Англии.

И вот мы на быстроходном парусном судне,,Мимоза,, вышли в Атлантический океан. Эленор была счастлива не смотря на морскую болезнь и длительность путешествия. Её влекло неизведанное, как и меня, и надежда. Если я ещё сомневался в правильности своих действий, то Эленор была настроена решительно.

В джунглях нас встречали и сопровождали туземцы из племени Ач- Ху, что гарантировало нам безопасность, к тому же мы шли коротким путём, который был нам неведом в первом путешествии. За четыре дня мы дошли до деревни. Нас встретили громко и радостно. Приятно было осознавать что нас ждали, нам с Эленор выделили отдельную хижину. Мы в свою очередь одарили туземцев необходимыми вещами, привезёнными из Англии.

Постепенно быт налаживался. Когда я был занят, Эленор проводила время с женщинами племени, обмениваясь опытом, помогая по хозяйству. Мы с Нилом выполняли свою работу, вели записи, составляли карту местности, знакомились с соседними племенами. За полгода, что мы не виделись, Нил стал настоящим аборигеном. Загорелый, татуированный, с выгоревшими на солнце волосами, статный и красивый, он был больше похож на бога, сошедшего с Олимпа, нежели на воина.

Время шло, а жрец все молчал. Торопить его было не целесообразно, и я терпеливо ждал.

Наконец настал день, когда шаман позвал меня: – Сегодня проведем ритуал, боги благосклонны. Принесем в жертву животное, ты же должен пожертвовать богам самую дорогую твоему сердцу вещь.

Я машинально коснулся груди. На шее у меня висел медальон с фотографией моей сёстры. Это самое дорогое что у меня осталось от неё. С Элис, так звали сестру, нас связывали не только родственные отношения, мы были близки настолько, насколько могут быть близки близнецы. Умерла она молодой, в двадцать четыре года от туберкулеза у меня на руках. Умирая, вложила мне в руку медальон: – Не расставайся с ним, я буду присматривать за тобой оттуда.

Я поклялся себе, что ничто не заставит меня отказаться от него, тем более добровольно. Это был мой талисман, моя вечная память о любимой сестре, предать которую я не в силах.

У меня есть прекрасный кинжал из дамасской стали, инкрустированный драгоценными камнями, его я и отдам, чем не царский подарок.

Наконец нас с Эленор, одетых по местному обычаю, подвели к разведенному костру. Языки пламени вырывались в небо, прямо к звёздам. Зрелище было ярким, самобытным. Под звуки барабана и песни шамана, аборигены исполняли свои мифические танцы. Это волновало и тревожило, завораживало и затягивало как омут, водоворот которого кружил голову и заставлял биться сердце в унисон с мангуаре. Я был плохим католиком, равно как и атеистом, но здесь, находясь среди людей племени- проникся их духом, их магнетизмом.