Мария Текун - Подарок. Мистическая повесть

© Мария Текун, 2019

ISBN 978-5-4496-2633-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В то время, когда случилась эта история, мы с женой жили загородом, в большом доме с вековым садом. Этот дом достался мне от родителей. Не по наследству, как многие подумают в данном случае, – нет, они подарили его нам на свадьбу. Мой отец в то время был очень богат. И вот мы, как новые дворяне, принялись обживать наше родовое гнездо, в очередной раз экспроприированное у экспроприаторов. Будто скворцы по весне налетели в пустующие скворечники, так и мы – невесть откуда взявшиеся богачи, принялись селиться по заброшенным до времени дворцам. Говорю так оттого, что мне самому неловко. Как неловко было поначалу вступать во владения столь неожиданно объявившейся непомерной собственностью, так и теперь неловко. Да, еще и оттого, что подарок этот был преподнесен нам на свадьбу, отгроханную – легко представить – с каким размахом.

Сколько раз замечал, что чем дороже обходится свадьба, тем меньше длится счастливая семейная жизнь. И хотя жену я брал себе по любви, но вскоре обнаружил, что это как бы «не та любовь». Затрудняюсь объяснить теперь прямо и в двух словах, что это означает, но те, кому знакомо такое чувство, поймут и так, а те, кому не знакомо, пусть не ломают головы понапрасну.

Итак, наша жизнь напоминала собой тихий теплый спокойный и глубокий омут, наполненный чистой прозрачной водой. Все было хорошо, и изнутри и снаружи, и ничто не предвещало никаких изменений на много и много лет вперед. Кто-то, возможно, здесь скажет, какого рожна еще надо этому олуху, с жиру-то обычно и бесятся! Не стану спорить, всё так.

Только детей у нас не было.

Поначалу я сильно горевал, и не мог смириться с этим фактом. Чего уж там: я буквально с ума сходил, так что даже сам себе удивлялся, насколько сильно проявилось во мне желание иметь ребенка. И тем более странно мне было видеть более чем спокойное отношение моей жены к данному вопросу: будут – хорошо, а нет – и не надо. Разумеется, я был склонен винить во всем жену. А разве кто-то поступает иначе? Только потом я понял, что принять полную ответственность на себя означает сразу избавиться, по крайней мере, от половины несчастья, которая заключается в обиде и претензии к миру. Но тогда я был уверен, что во всем виновата только она одна!

Затем неожиданно мне на ум пришла следующая мысль: если я так безоговорочно обвиняю свою жену в нашем бесплодии, то, скорее всего, виноват я сам. И поскольку эта мысль была не следствием разумных рассуждений, но появилась буквально как знание, посланное мне откуда-то свыше, она странным образом помогла мне успокоиться и направить свою энергию в иное русло.

Да, живя в своем спокойном и теплом мирке, где снаружи все чисто, добропорядочно и отлично, просто отлично! – мы, словно слепые, ходим и не видим того, что находится у нас под ногами, под самым носом. Словно бы это было скрыто от нас каким-то волшебным пологом, чудесным покрывалом Иосифа, и мы думаем только о себе, и от этого обычно постоянно и бесконечно страдаем. И вроде бы есть у нас все условия и все причины для счастья, и все устроено наилучшим образом, и нам вроде бы нечего больше желать, но почему-то ничто не приносит нам радости. И вот мы мучаемся, словно дикие звери в запертой тесной клетке, не зная, куда себя деть, на что направить эту дикую звериную силу.

Все это было и со мной. Но в тот момент мне казалось, что я-то знаю причину своего несчастья, и стоит только ее преодолеть, то есть родить ребенка, как все сразу встанет на свои места, и наша семейная жизнь будет похожа на рай. Потом я понял, что ошибался…

Прежде чем приступить к сути рассказа, я немного отвлекусь и опишу в нескольких словах то, что наша жизнь представляла собой на тот момент.

Я уже говорил, что у нас был большой дом с большим участком земли, который располагался в тихом живописном месте в отдалении от города, но в свободной досягаемости от него. Имея машину, я мог спокойно работать в городе, как прежде.

Я был врачом. За большие деньги я лечил богатых людей от их реальных и мнимых недугов, и, имея довольно ограниченную практику, легко мог обеспечивать наше безбедное существование. Я сказал «легко» не только потому, что прием пациентов занимал у меня не более четырех часов в день, но еще и потому что мне действительно не составляло труда лечить моих больных.