Не окончив фразу, из заднего кармана джинсов он вытаскивает сложенную вдвое бумажку.
– А мой вот он! – припечатывает её ладонью к столу. – Справочка моя драгоценная! Я свой срок до конца отсидел, отмотал по таёжным делянкам, снег читал мне УК, ветер вальсы мне пел… – декламирует с изрядной долей пафоса в голосе. – И куда ты со своим, педагог? – спрашивает, прищурившись.
– А ты со своим? – отвечает Денис вопросом.
– Ну, уж точно не в школу! – хохочет Ярослав. – К братве пойду, посмотрю, что предложат…
***
До боли знакомая дверь второго подъезда пятиэтажной хрущёбы скрипнула так же до боли знакомо. Край глаза уловил на её внутренней стороне выцарапанное «Денис + Таня». Да, это он выцарапал.
Лет… Сколько же лет назад? Выходит, девять.
В подъезде пахнет борщом, кошками и сыростью. Придерживая на плече лямку сумки, Денис поднимается по лестнице. На площадке между первым и вторым этажом между стёклами фрамуги причудливый узор паутины. На лестничной клетке третьего только-только кто-то курил: в воздухе висят густые клубы табачного дыма. А на четвертом ступени недавно вымыты: ещё влажные. Четвёртый – его этаж.
С десяток секунд Денис размышлял: открыть своим ключом или позвонить? Переминался с ноги на ногу, в кармане брюк перебирал ключи на связке. Дом. Отвык он уже от дома. Пять лет в общаге, а сюда – на месяц-полтора летом, да зимой на Новый Год на недельку, если получалось.
Всё же решил открыть сам.
Из кухни в прихожую тянет чем-то вкусным. Готовятся родители встретить сына. Ждут. Мать наверняка затеяла пельмени собственного приготовления. Весь вечер, наверное, лепила. От мысли о пельменях в желудке заурчало. Со вчерашнего дня не ел. Колбасу под водку они уговорили в момент. Что такое палка сухой колбасы для двух здоровых парней? Потом пили чай с хлебом.
Разувшись, Денис прошел в свою комнату. Там идеальная чистота и порядок. На письменном столе, рядом с древним первым «пеньком», фотография в простенькой рамке: улыбающаяся школьница. Татьяна, Танька, Танюшка… Первая любовь. Где она сейчас?
Денис ставит сумку на пол у платяного шкафа, садится на кровать. Она стоит вдоль окна. Маленьким он любил допоздна, усевшись в кровати и укутавшись в одеяло, разглядывать двор: летом зеленели тополя, копошились в листве галки; зимой у подслеповатых фонарей таинственно кружили снежинки.
– Сынок… – голос матери отвлекает его от воспоминаний.
Она стоит на пороге. Ещё чуть-чуть постаревшая от забот. Совсем немного. Но сыновний глаз ухватил эти изменения. Тяжело ей. И раньше непросто было, а сейчас… Когда с отцом такое… Ну, ничего, всё образуется.
– Ма… – произносит он тихо.
– Отец! Сын приехал! – восклицает она, прижав ладони к груди.
…Они сидят за большим обеденным столом, по случаю праздника установленным в зале. Приглушенно светит люстра, тихонько бурчит о чём-то телевизор на старомодном массивном комоде красного дерева. За приезд уже выпито. Отец наливает по второй. Он гладко выбрит и коротко подстрижен – почти что под «ёжик». Так седины почти не заметно. Под глазами тени – не спит ночами. Бессонница навалилась, когда отказали ноги. Переживает. Всю ночь на кухне мастерит из бересты и дерева поделки. А на выходных просит вывезти его на рынок, там ими и торгует: не может он так, чтобы не было от него в доме никакого дохода, а лишь одни убытки на лечение. От отца пахнет одеколоном и табаком.
– Ну, сын, – произносит он, подняв стопку. – Отучился, значит. А, мать, ведь отучился! – улыбается широко. – Не зря, значит, мы с тобой жили. Вот, сын человеком стал. Не то, что мы с тобой. А? Ведь так?!
– Так, – соглашается мать.
– То-то и оно!
– Устроился бы теперь, – говорит мать, украдкой взглянув на Дениса.
– Устроится! – отец хлопает Дениса по плечу. Затем легонько стукает краешком своей стопки по Денисовой. Выпивает. – Ведь так, сын? – спрашивает, закусив пельменем, обмакнутым в томатный соус.
– Устроюсь, – кивает Денис. – А бабушка почему не пришла? – спохватывается запоздало. – Звали?
– А то как же?! – брови отца изгибаются, съезжаясь к переносице, выражая явное удивление. – Да только дело у неё какое-то важное сегодня, – пожимает он плечами. – Ты ж её знаешь, на месте никогда не сидела, – он улыбается, легонько покачивая головой. – Вот и теперь всё бегает по делам: то о пенсии хлопочет, то ещё о чём-то. Завтра, может, заскочит. А ещё лучше, сам к ней зайди.
– Угу, – бурчит Денис с набитым ртом.
Читать дальше