Андрей Филатов - Записки о музыке, спорте и спирте

Получив аттестат и старясь не заглядывать в него без особой надобности и уж тем более не «светить» родным и близким, дабы избежать паники в узком семейном кругу, стал задумываться о том, куда бы его применить? Точнее – куда с ним возьмут? Вопрос для семнадцатилетнего парнишки не простой, но ответ напрашивался сам собой: если взглянуть в окно моей квартиры, что открывало дивный вид на залив, стоящие на рейде суда, и день и ночь работающие портовые краны, а за одно, вспомнив легендарное напутствие завуча поступать в «мореходку»! Ну, или, по крайней мере, попытаться это сделать.

Когда утихли все эмоции, связанные с выпускным балом а костюмчик был возвращен законному владельцу, я отнес документы в мореходное училище имени Месяцева с просьбой зачислить меня куда-нибудь и кем-нибудь, но лишь бы не на отделение рыбообработки, так как запаха селедки не переношу с детства, а чешуей давлюсь. Выслушав мои аргументы и заглянув в аттестат, преподаватель долго смотрел мне в глаза, пытаясь поставить свой собственный диагноз и полагая, что в этом он будет оригинальней других, не зная, что до него это пыталось сделать масса учителей разных профилей и судеб и все жестоко ошибались.

За предстоящие экзамены я даже не переживал, потому как понимал, что сдать их самостоятельно скорее всего не получится, и поступил, как настоящий индеец: сел и стал смотреть пока догорит костер надежды. Когда же день «Икс» настал, явился в училище и с видом фокусника-иллюзиониста стал тянуть билеты по предмету «математика». Как ни странно, но цифры покорились моему не слишком пытливому уму, и я сдал экзамен на «хорошо». Воспряв духом, на следующий день я отправился вторично покорять приемную комиссию и явить миру свои знания в области русского языка. Здесь все дело обстояло гораздо сложнее, ибо говорить, а уж тем более писать без ошибок и так, чтобы мысль была понятна собеседнику, я не умел. Еще в школе получал с завидным постоянством за сочинения оценки «три» и «два». Чудо не произошло и в этот раз, а как я теперь понимаю, оценку «удовлетворительно» мне просто подарили, понимая, что хуже уже некуда.

Тем не менее, экзамены мне покорились, осталось ждать результатов зачисления, а до этого было еще время, точнее целый месяц беззаботной жизни и надо было провести его как Павке Корчагину, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. И не придумав ничего лучшего, я отправился в деревню к бабушке, восстановить здоровье и набраться сил перед тем как стать морским волком.

Обнадежив родителей, что мое светлое будущее предрешено и ожидает меня на борту плавучего лайнера с песенным названием «Севрыбхолодфлот», я со спокойной душей купил билет на самолет и отправился в страну чудес и приключений, где проводил каждое лето, с тех пор, как помню себя самого, – в маленькую деревню в вологодской области именуемую Юшково.

Уже вечером того же дня я шел через поле от автобусной остановки и не мог надышаться этим теплым, густым ветром, полным разных запахов и так не похожим на тот холодный Норд-ост что дул с моря. Временами казалось, что идешь сквозь горячую стену, а она расступается и обволакивает тебя со всех сторон.

Бабуля жила в небольшом старом доме и вместе с ней проживали «каманчи» – мои двоюродные старшие братья. Таким шалманом мы проводили каждое лето и стремились сюда сразу по возвращении домой, в Мурманск.

Старший из братьев – Николай, уже отслужил в армии и прошел войну в Афганистане, возвратившись от туда совсем другим человеком. Понадобилось много времени прежде чем он стал таким, каким мы его знали раньше. Второй брат – Федор был человеком странным, и вся его житейская мудрость сводилась к тому, чтобы врезать мне подзатыльник, в свою очередь я мечтал, что вырасту и буду встречать его подзатыльники тяжелым боковым справа. Слава Богу, не сбылось. Ну и еще один персонаж нашей компании – Федор № 2, он же «малой». Личность незаурядная и творческая, умеющая играть на музыкальных инструментах и местами попадающая в ноты и гармонии, при этом густо сдабривавшая их поэзией каких-то дворовых рифмоплетов. Плаксивые песни о несчастной любви и муках армейской разлуки имели бешеный успех у разной публики, что собиралась каждый вечер в нашем шумном балагане. Вот об этом стоит рассказать подробнее…

Одни из самых ярких персонажей того времени в деревне Юшково был Шура Карачев по прозвищу «Пикник», так его звали почти всегда и имя его уходило на второй план, потому как отзывался он на него редко. То ли от того, что это был человек-праздник, то ли от того, что он мало что смыслил во всем что его окружало и жил какой-то своей жизнью, но прозвище это ему подходило как нельзя кстати, народ редко ошибается. Пикник был не крепок и не рослый, с проваленными глазами и, как казалось, пустым взглядом, таким, что не знающие его люди, могли запросто принять этого человека за криминального авторитета, после очередной отсидки латающего раны среди девственной природы колхоза имени Пушкина. Как потом выяснилось, его внешность имела вполне определенное обоснование, но об этом чуть позже. Он носил длинный кожаный плащ и шляпу по образу и подобию Михаила Боярского, но издалека напоминал не то Глеба Жиглова, не то злодея из индийского конофильма.