Сергей Милютин: Керкопорта. Фантастические повести и рассказы

Будто в подтверждение слов капитана невдалеке послышались артиллерийские раскаты. Кто- то из полицейских глухо выругался.

– Ты меня не узнаешь? – с отчаяньем Кураж вытянул шею, чтобы его лицо попало в свет из окна, – Это же я, Шарль, Шарло!

– Отчего же? Узнаю, – спокойно согласился Феб, – Шарль. Двадцать лет назад Вы жили в доме напротив квартиры одного будущего офицера полиции.

– И это все? – задержанный выпучил глаза, – Мы же были друзьями!

Феб пожал плечами.

– Когда-то я тоже так думал. Но если помните, несколько лет назад некий молодой полицейский обратился к одному начинающему депутату городского собрания с незначительной просьбой. А депутат ее проигнорировал. Тогда полицейский понял ошибку. И сделал выводы.

Кураж часто заморгал, от страха теряя контроль за членами. Его рука мелко задрожала на ручке кресла.

– И ты… из- за этой ерунды обречешь друга детства на смерть? Они же меня расстреляют!

Офицер заложил руки за спину, зевнул.

– Немного не так. Благодаря этой ерунде тот офицер понял, что упомянутый депутат его другом вовсе не считает. А дружба, как понимаете, односторонней не бывает. Ради обычного знакомого нарушать закон в военное время никто, разумеется, не станет.

– Феб, погоди!

Кураж дернулся, его опять вжали в кресло.

– Да послушай, наконец. В обмен на свою жизнь я могу отдать тебе кое- что более ценное, чем деньги!

Папаша» как гусь, вытянул шею и громким шепотом прошипел в сторону друга детства.

– Я кое- что знаю о Керкопорте!..

Капитан пожал плечами.

– Не располагаю полномочиями на ведение таких переговоров. Вот попадете к дознавателю, через него и сообщите, кому надо.

– Но им- то, им- то как раз, не надо! – взвыл Кураж.

Капитан кивнул подчиненным.

– Уведите.

Кураж неожиданно обмяк. На его лице застыло выражение парализующего ужаса. Сотрудники Феба как мешок вынули «папашу» из кресла и без церемоний потащили за дверь.

– А Вы и есть наш информатор?

Последний вопрос капитан задал уже Ио.

– Так точно, – ответил за него долговязый полицейский, – Именно этот господин сообщил о встрече.

– Позволите посмотреть документ, о котором говорил Кураж? – поинтересовался Феб, – Крайне любопытно.

– Пожалуйста, капитан, – Ио протянул мандат.

По мере чтения Фебом бумаги Ио с интересом наблюдал, как у капитана медленно приподнимаются брови. С неохотой Ио признался себе, что подобные моменты начинают доставлять ему удовольствие. Капитан вернул бумагу и отдал честь.

– Могу быть чем- то полезен, господин Ио?

– Скажите, капитан, – Ио пристально посмотрел на Феба, – А если бы гражданин оставался Вашим другом, Вы бы ради него нарушили закон?

Во взгляде капитана мелькнула не слишком скрываемая ирония. Он заложил руки за спину.

– Если больше пожеланий нет, не смею Вас задерживать, господин Ио. Будьте осторожны. Такое время, что за ошибки приходится дорого платить. Осада.

***

Открыв знакомую массивную дверь, Ио вежливо поздоровался с неизменно приветливой хозяйкой пансиона. Поднялся по скрипучей лестнице, отпер массивным ключом с фигурным ушком дубовую дверь. Очутился в мансардной комнате со скошенным потолком, добротной застланной кроватью, столом, двумя стульями и сундуком. Именно она и называлось у него домом, за неимением лучшего.

Ио поставил трость к стене, подошел к умывальнику и плеснул в лицо две пригоршни холодной воды. Глянул в зеркало. Оттуда с унылой укоризной посмотрел худощавый блеклый брюнет среднего роста и возраста с бледным мокрым лицом, поросшим черным волосом под носом, на подбородке и щеках. Под грустными глазами виднелись огромные фиолетовые мешки, в неярком освещении напоминающие фингалы.

Завершала образ офицерская шинель без знаков отличия поверх цивильного платья. Дворовая помесь дезертира с вольным художником.

Постоялец огляделся. Пробежал уже привычным взглядом по не вертикальным кирпичным стенам и не горизонтальному потолку. С легким беспокойством сообразил, что эта голубятня начинает ему нравиться.

Ио вспомнил, какое удручающее впечатление мансарда произвела на него, когда его сюда впервые привел мэтр Гогенхайм. Доктор отпер дверь, сунул не очень понимающему происходящее Ио фигурный ключ и бодро сообщил:

– Располагайтесь, поживете пока здесь. Вот Вам хлебные карточки на неделю и деньги на первое время.

Ио, моложе и глупее на несколько недель, машинально взял из рук доктора две пачки бумажек, схваченных резинкой, повертел, сунул в карман.