Александр Снегирёв: Бетон

Когда бетон перестал помещаться в дыру, а стал, наоборот, лезть наружу, пенсионер огляделся в поиске, чем бы заделать. На глаза попалась старая, рыжая с темными пятнами хлебная доска. Он взял ее за рукоять и невольно всмотрелся, кажется, еще мать покупала. Он смотрел на иссеченную поверхность доски; ему показалось, что перед ним зеркало.

Прихватило спину. Несколько дней валялся, не мог разогнуться. Встав на ноги, поехал в город, купил электрический массажер и продолжил заполнять пустоты жилища быстро твердеющей, широко применяющейся еще древними римлянами строительной смесью. Так появился книжный шкаф, заполненный вместо книг неподъемными блоками, гардероб, в котором материнские платья и отцовский китель потеснил застывший параллелепипед. Один из двух обмыленных холодильников тоже послужил прекрасным вместилищем для ноль восемь куба и лежал теперь обесточенный и слегка удивленный, словно подавившийся едок.

Со времен незапамятного детства, которое в эти летние дни замесов и заливок часто всплывало в памяти, пенсионер все время сопротивлялся чему-то, но не так чтобы ожесточенно. Материнской опеке, надеждам, возлагаемым на него отцом, общественным нормам, но в основном самому себе. Вроде особенные фантазии его не обуревали, но он себя постоянно одергивал: охотничье ружье сдал, едва только вышел запрет, увлеченно читал о парусном спорте, да так книгами и ограничился, каждый год в отпуске отращивал бороду и каждый год сбривал накануне первого рабочего дня, избегал ярких и своенравных любовниц, чтобы не нарваться на скандал, за матерью ухаживал, хоть было и противно. Его воспитание входило в существенный конфликт с его сутью. В другую эпоху он бы стал монахом-скопцом, отшельником, китобоем, но замещение свелось к обливаниям холодной водой, лыжам и тщетной ежегодной переделке фундамента. Жизнь его была половинчата, проходила не происходя, будто рождение на середине широкой реки мешало твердо стать на выбранный берег. Но как и невидимое глазом течение водной глади питает громадную электростанцию, так и застоявшиеся в нем стихии оказались слишком сильны, чтобы кануть, не найдя выхода. Смертельный диагноз и роковая автомагистраль замкнулись, и выбитая искра привела в действие дремавший годами потенциал. Надо ли говорить, что вскоре и вторая спаленка заполнилась аккуратными секциями арматурной решетки, напоминающей кристаллическое устройство чрезвычайно твердого природного элемента. Решетку эту, а вместе с ней и комнату вместе с обстановкой поглотили кубометры безупречно смешанного бетона. Июнь подходил к концу, со дня получения диагноза прошло три месяца.

На прилегающем заброшенном колхозном поле, куда пенсионер каждый вечер ходил гулять, начались строительные работы. Разнотравье быстро превращалось в ямы и кучи, стройка, подгоняемая предвыборными обещаниями президента, наступала на поселок, прогулки делались короче, он увеличил выработку. Соорудив простейший подъемник, выпустив арматуру через отверстия в потолке, чтобы увязать монолиты, он залил ту часть чердака, которая располагалась над спальнями. Проверяя крепость получившегося, он так развеселился, что съехал по лесенке, не касаясь ступенек, опираясь на перила одними руками.

К середине лета после нескольких недель нескончаемого тяжкого труда он упал по пути в продуктовую лавку. Очевидцы вызвали бригаду СМП. Те прикатили неспешно, но все реанимационные мероприятия осуществили добросовестно. Неделю пролежал на капельницах, вышел под подписку – беру на себя ответственность, врачи предупредили и так далее. Соседи успели решить, все, кончился тронутый. Внучка третьего зама плакала, запершись, и заедала горе печеньями курабье, пихая их в розовеющий под кокетливым воротничком усов рот.

По возвращении на бетонный фронт он узнал, что по участкам шастают юристы дорожной конторы под охраной штатских крепышей и полицейских толстунов. Пенсионер обошел незабетонированную часть кухоньки и столовой и решил строгие предписания кардиолога проигнорировать. В тот же вечер оранжевый кокон бетономешалки задорно вертелся, пережевывая цемент, песок, гравий, хлюпал водой и сливал в желоб густую массу, которая сантиметр за сантиметром заполняла интерьер. Соседи крутили пальцем у виска, внучка третьего зама ликовала.

Явились уполномоченные. Он хотел спрятаться, но его заметили и вручили уведомление. Свидетельство у тебя, дед, неправильно оформлено. Так что компенсация твоя под вопросом. Чего это у тебя тут за стройка? Хватит строить, пакуй баулы. Он все выслушал, не перебивая, и возбухать на государевых лягушат не стал. Чем отчасти их, привыкших к сценам, удивил и даже разочаровал.