Александр Потапов - По краю пропасти

– Как долго у вас практика?

– Ещё два месяца, – недоумённо ответила одна из них, не понимая, к чему этот вопрос.

– Через месяц я приглашаю вас на танцы в наш клуб, – слабым голосом, негромко, но твёрдо проговорил Сергей.

От неожиданности девчонки онемели, зная, что этого больного недавно вытащили с того света и ещё неизвестно, выживет ли он. Выручил Николай Андреевич, поневоле улыбнувшись, он сказал:

– Ну, ты герой. Совсем девчонок перепугал, не знают, как себя вести.

Видно было, что Сергей устал от столь длинного разговора. Отец заметил это и добавил:

– Ты отдохни, а я пока тебя побрею, а то на танцы небритым неприлично идти.

В один из дней к нему в палату заявилась четвёрка приятелей, доставивших его в больницу. После обмена приветствиями, благодарностями и любезностями один из них сообщил:

– Серёга, тебя сбил и сбежал, оставив умирать, Колька Сысоев, это он ехал на мопеде с братом. Мы готовы принять к нему самые крайние меры, как ты на это смотришь?

Сергей отрицательно покачал головой:

– Не трогайте его, ребята, судьба или бог ему судья. Я знаю, что злое дело не остаётся безнаказанным, но я не хочу в этом участвовать и быть запятнанным чужой кровью.

Молодой организм Серёги всё-таки выдержал неожиданно свалившееся на него тяжелейшее испытание – и дней через десять ему разрешили вставать. Сначала на дрожащих ногах он делал несколько шагов и обессиленно опускался на кровать, но постепенно чувствовал себя всё более уверенно. Наконец Иван Данилович решил выписать его домой и на прощанье напутствовал:

– Через неделю придёшь ко мне на приём, посмотрим, как ты переносишь свободный режим. Теперь о том, как себя вести. Не лежи целыми днями. Надо потихоньку ходить и даже делать простенькие физические упражнения. Но смотри, не переусердствуй. Не дай бог, полезешь на турник или начнёшь поднимать гири. Все упражнения должны быть мягкими и не вызывать слишком сильную боль, хотя возникающая небольшая болезненность полезна, но небольшая. Усвоил?

Наставления Серёга, конечно, запомнил, но ещё лучше он помнил своё обещание девчонкам-практиканткам пригласить их на танцы. Установленный им месяц завершался, но пока что он не был в состоянии не то что танцевать, но даже просто устойчиво ходить, не опасаясь упасть. Месяца через полтора он всё же отправился в клуб. Находившиеся там приятели восторженно его встретили, бросились обниматься, а он только повторял:

– Ребята, не затискайте.

Закончив с объятиями, он огляделся. Оказалось, девчонки уже были здесь. Прежде, чем подойти к ним, попросил приятелей, с которыми вместе он играл в оркестре:

– Ребята, какой-нибудь медленный танец.

Подошёл к девчонкам, те не могли поверить своим глазам: по их понятиям – парень явился с того света. Пригласил одну, потанцевал, потом вторую. Даже медленный танец давался ему с трудом. Закончив танцевать, поблагодарил девочек и, обессиленный, но довольный собой, с чувством выполненного долга отправился домой.

Ещё месяц спустя, Иван Данилович, снова повторив свои наставления, окончательно закрыл ему больничный бюллетень.

Окончив школу в шестнадцать лет, Сергей сразу же устроился на работу учеником монтёра и вскоре стал полноправным членом бригады электриков, обслуживавших междугородную телефонную связь. Теперь после четырёх лет работы надо было срочно уволиться.

Увольняться ему пришлось бы в любом случае, потому что он затеял перевод из вечернего отделения института, где он закончил уже три курса, на дневной. Перевод он уже практически оформил, но ему предстояло сдать несколько обговорённых заранее дополнительных экзаменов, а отпущенное для этого время уже прошло. Уволился он быстро, в институте, посмотрев на больничный, ему сначала предложили оформить на год академический отпуск, но потом уступили его настойчивым просьбам и продлили срок сдачи задолженностей.

Упорства Серёге было не занимать, вскоре со своими долгами он рассчитался, даже умудрился сдать на повышенную стипендию, и пошла обычная студенческая жизнь. Учился он с интересом, радиотехника его с детства привлекала, а собранный им в шестом классе детекторный приёмник вызывал восхищение у приятелей. На четвёртом курсе он устроился работать на кафедру, небольшие деньги были хоть какой-то прибавкой к его повышенной стипендии. Жизнь в Москве была намного дороже их поселковой, но он не принимал помощи от родителей, которым на зарплату отца надо было содержать ещё двух его сестрёнок.