Юлия Лавряшина - Запретный плод

– Придется вам сбегать за своей моделью.

Одновременно подбадривая и прощаясь, она скользнула тыльной стороной ладони по его щеке. Отдельные пробившиеся щетинки кольнули кожу. Он попытался прижать ее руку к плечу, но среагировал недостаточно быстро, все-таки она застала его врасплох, на что и рассчитывала.

– Тем более и дождя здесь нет, мой мальчик, – назвала его так специально, чтобы продемонстрировать дистанцию, которую сама то норовила сократить, то стремительно увеличивала.

Поморщился, снисходительность тона не понравилась. Ольга просияла улыбкой – так по утрам она встречала солнце. И притянула его к своей радости:

– Мы убежали от дождя. Так что – вперед, Макс! Потом сядете за руль. И, может быть, я действительно спою вам…

Его лицо вспыхнуло так, будто она пообещала ему луну с неба, никак не меньше. Наспех кивнув, Макс выскочил из машины, а ей подумалось: «Давно я не видела такого блеска в глазах… Хочется припасть к этим черным глазам и пить…»

Воображение преступно быстро нарисовало, как она легко перебрасывает тело и садится к нему на колени – лицом к лицу. И все в нем мгновенно восстает, но не против ее тепла, а – от него. И та ощутимая мужественность, которая обеспечена его молодостью, уже дразнит, обещая все…

Да полно, бывает ли? В последнее время – сплошные осечки. То ли она так действует на мужчин, что они слабеют как раз в тот момент, когда нужно проявить силу? И ей же потом приходится утешать и уговаривать не расстраиваться, обещая другой раз, о котором самой и думать не хочется: так унизительно переживать это все с едва знакомым человеком. Пытаться соединить его с собой, раз уж в одной постели оказались…

Почему всякий раз она же и ощущает неловкость, будто и впрямь в ней все дело, а не в том, что у ее ровесников и тех, кто постарше, все силы ушли на борьбу за место под солнцем?! На любовь их уже не осталось. Кого винить? Обычно в таких случаях говорят: жизнь такая… Что тут поделаешь?

Она до боли прикусила губу: «Не смей даже думать об этом! Он же Пашкин ровесник, а то и младше. Тебе поиграть захотелось, пофлиртовать? Так ведь уже понятно, что он не шарахается, вон как руку пытался поймать… Пари можно считать выигранным. Продолжения и быть не может».

Но как раз предчувствие того, что она пускается на преступление, никак не меньше, взбудоражило, заставляя сердце сбиваться с ритма, вовсе останавливаться на пару секунд. И в эти короткие промежутки небытия Ольга успевала прочувствовать весь восторг того, что можно испытать, вкусив такой вот запретный плод.

Откинув голову, закрыла глаза: «Кто сказал, что нельзя? Короткая вспышка… Ясно же, что надолго это не затянется, смешно даже думать всерьез! Но разве я не могу себе позволить прикоснуться к радости, впустить ее в себя ненадолго? Глупо? Так и есть. Но это моя глупость. Кому от нее станет хуже? Был бы он на двадцать лет старше, вообще никакой проблемы не было бы…»

Открыв глаза, еще успела поймать его взглядом. Тело крепкое, гибкое, легкое – вон как мчится, огибая машины. Усыпить бы его и насладиться спящим, чтобы он и не узнал о коварстве старой тетки…

«А вот этого тоже не смей! – едва не выкрикнула вслух. – Никаких «теток». Стоит начать так думать о себе, такой и станешь. Слова имеют обыкновение материализоваться».

Внезапно вспомнился мальчик из школьной поры. Фамилия у него была смешная – Попушин. Он был моложе всего на год, они всегда учились в разные смены. Как ей удалось вообще заметить его? А она еще и влюбилась… И в том, что он оказался младше, было нечто порочное, волнующее, затягивающее в темноту безумства, которое всегда привлекало Олю. Любимой ее героиней с тринадцати лет стала и до сих пор оставалась Настасья Филипповна, которую никакая разница в возрасте не остановила бы…

А с тем мальчиком так ничего и не вышло. Наверное, Оля казалась ему слишком старой в свои пятнадцать. Или просто некрасивой: рот, глаза, рост – все слишком велико. Еще и уши торчали… Наверное, его попросту воротило от Ольги. А она не понимала тогда. И так прекрасно было встречаться с ним по пути из школы, чтобы просто поравняться, оглохнув от безумно колотившегося сердца, взглянуть вскользь, считать подробности его сегодняшнего и пройти мимо! Чтобы весь остаток дня перебирать в памяти значительные детали: он ведь чуть улыбнулся, хотя, может, и не ей, а просто… Весной пахнет! Такой хорошенький в этой новой шапке, пакет нес, значит, у них сегодня физкультура, увидеть бы его в спортивной форме…