Ольга Постнова: Глаза зеркал

– Что дурного в фантазиях? – пожала плечами Лина. – Они спасают от скуки. Ты же сам любишь сказки.

– Не знаю. – Антон стал серьезным и вздохнул. – Понимаешь, сказки – это нечто абстрактное, вреда не приносящее, а фантазии могут стать губительными. Она сама себя ими калечит. Хорошо, если Зое удастся увезти мать в Москву, а там подлечить ее. – Антон повертел пальцем у виска, давая понять, какого рода недуг одолевает Валентину.

Всё началось после смерти мужа Валентины, Неона Аскольдова, то есть, Худова Николая Степановича. Художники, как понимал Антон, люди, наделенные болезненным воображением, и общаться с ними опасно, поскольку фантазии могут быть заразными, судя по поведению Валентины Ивановны. Аскольдов, по предположениям Заречного, со своим художественным бредом справлялся с помощью холстов и красок, оставляя образы, рожденные фантазией в сюжетах на полотне, а Валентина Ивановна – педиатр в детской поликлинике, и сбрасывать заразу иллюзий, не умела.

– Опасные микробы воображения копятся и плавят мозги, порождают галлюцинации и ведут человека к гибели. Вот, например, всем известно, – повествовал Антон, – что после наступления сумерек в баню не ходят, поскольку дед-банник готовится других гостей встречать, а после двенадцати часов и вовсе к бане подходить опасно – нечистым это место считается. Так Избачиха говорит. А на самом деле – всё просто и объяснимо: у хорошего хозяина к двенадцати часам банька-то уже выстывает. В общем, как-то раз тетя Валя, закрутившись по хозяйству, прозевала банное время и решила принять гигиенические процедуры в час ночи. Поздно протопила баню… Понятно, устала женщина, сон одолевает, решила быстренько, на скорую руку, ополоснуться, и на боковую. Поторопилась, не досмотрела, забыла заслонку открыть и едва не угорела. Согласись, ничего сказочного.

Хорошо, Избачиха с утра усмотрела, что в окнах свет ночью горел, и пошла взглянуть, что за оказия такая. Не знаю, может быть, у Валентины Ивановны из-за переизбытка угарного газа в мозгах необратимые изменения начались, только стала она заговариваться немного. Тетя Валя всех убеждает, что пыталась из бани вырваться, но дверь была приперта чем-то. Говорит, хотела окно высадить, но не получилось, силы не хватало. И в окно, кстати, будто бы видела призрак. Конечно, угар начал действовать, ведь, дверь-то никто не подпирал. Кому такое в голову взбредет? А Валентину спасло то, что она лежала на полу и дышала воздухом сквозь щель в двери.

На этом злоключения несчастной не закончились, и каждый случай Валентина приписывала козням некой тени, преследующей её. Однажды она едва не удавилась веревкой, натягивая ее на рогатины, чтобы развесить белье для просушки.

– Я думаю, – Антон бросил взгляд на Лину, на окно, снова на Лину, – она просто запуталась в длинной веревке, накинула ее себе на шею, дернула с силой и едва не убила себя. В другой день, чуть в Анюткином пруду не утопилась. Хотя, какой пруд, так лягушатник, и воды там воробью по щиколотку, но Валентина Ивановна умудрилась воды нахлебаться. Ну, а что удивительного? День выдался жаркий, душный, она от жары сомлела, потеряла сознание, упала в пруд.

– Почему не подключили полицию? – спросила Лина. – Что, если всё это не случайность?

Вопрос прозвучал глупо. Понятно, что Антон видит причины всего случившегося в нездоровье Валентины и вмешательство посторонней силы исключает. Разумнее было бы не воспринимать несчастья незнакомой женщины всерьез и согласиться с мнением Антона. В конце концов, какое ей, Линочке, дело до чужих фантазий и болезней? И все же, знай она заранее о происходящих в Беседино странностях, предпочла бы провести рождественские каникулы дома, в городе. Не хватало еще оказаться в эпицентре таинственных событий, которых следует избегать и опасаться, как урагана, способного разрушить надежды на будущее.

Тайны только кажутся притягательными, похожими на полотно, сотканное из золотой парчи, скрывающей под собой нечто заветное, а на деле оказываются рваной мешковиной, закрывающей чьи-то нечистые помыслы.

– Полицию? – удивился Антон. – С какой стати полиция станет выслушивать бред начинающей сумасшедшей? Валентина сама виновата в своих бедах, придумала какую-то злобную тень, чтобы переложить ответственность на неё. Это психология, а не криминал.

– А Зоя, как относится к происходящему?

– Собирается в Москву, я уже говорил. Что Зоя? Зоя прекрасно понимает: матери необходима в лучшем случае смена обстановки. Зоя давно намеревалась перебраться в столицу, но Валентина противилась, считала, что город больших возможностей сломает девочку. А получилось, что сломалась сама Валентина Ивановна, и без участия Москвы. То, чего мы боимся, то, чаще всего, и происходит.