Наталья Уланова - Нельзя же все время смеяться

– Ой, смотрите, как у папы! – рассмеялась Алина.

Папа выглянул из-за газеты, глянул поверх очков и, вновь вернувшись к чтению, сказал: – Шут знает что такое!

Алина, не сомневаясь, что сейчас встретит поддержку, посмотрела на маму.

Мама же, весело в это время подбрасывающая в ладошках будущую котлету, ответила неожиданно и строго.

– Ну-ка, убери слона со стола, нечего ему тут делать. И не стыдно над отцом-то смеяться…

Ужас, теперь мама смотрела на неё с каким-то сожалением… В этом взгляде читались слова: «Эх ты…а еще наша доченька…»

А потом, потом она говорила только с папой. На их излюбленную тему: «Попробовали бы мы что-то подобное сказать своим родителям». Далее следовало неизменное обоюдное соглашение, что такого не то, что в жизни – в природе не могло случиться. Они-то всегда молчали, – это теперешние дети языкастые.

Отложенную в сердцах газету папа давно свернул трубочкой и теперь постукивал ею по краю стола. Наверное, нервничал по поводу неправильной дочки.

– Шут знает что такое!

Это стало последней каплей. Алина предельно осознала, как ей всё здесь обидно, забрала своего слона и, ухватив за хобот, направилась к брату. Слон едва волочил ноги.

– Нет, ты смотри… Только пол покрасили! – послышалось вслед.

– Шут знает что такое!

Кто бы ни обиделся на такое? А ведь всё было хорошо, если бы не этот слон!!!

– Чего пришла? – спросил брат. – Обидели тебя там что ли? Ну, иди, иди сюда, я тебя пожалею… Вот честно мне скажи, по шее получить хочешь?

Алина замотала головой и принялась жаловаться на судьбу и слона. Голосок у нее сегодня был таким, который в обычный день невозможно и повторить. С каждым новым словом брат всё больше грустнел.

– Что… Он совсем-совсем тебе не нравится?

Алина кивнула.

– А я своего любил… Маме только не говори. А то она расстроится.

– Хорошо. Ни за что не скажу!

– А всё-таки, чем он тебе не нравится?

– Он… Он такой пластмассовый весь…

– Ну и что. Вот тоже, нашла отговорку. …Погоди, погоди-ка, а ну-ка, иди сюда…

Алина не поняла, куда ей идти, когда и так стояла к нему впритык.

– …это что же получается… Значит, моего красного медведя ты тоже не любишь?!

– Нет, что ты! – Алина перепугалась до смерти. – Красного медведя я о-о-о-очень люблю…

– Но ведь он тоже, пластмассовый, – усмехнулся брат.

Алина выдержала внушительную паузу и медленно произнесла:

– Н у, о н ж е т в о й…

Да, красного медведя с черными глазками и носиком и продавленной толстой попкой – она любила! И ничего, что все четыре лапы давным-давно провисли на старых резинках и болтались во все стороны. Красный медвежонок теперь больше напоминал погремушку для маленьких крошек, нежели игрушку для такой большой девочки, как она. Да какая всё это ерунда, когда любишь…

– А, ну ладно, тогда, – удовлетворенно кивнул брат. – Всё, отлипни от меня. Житья от тебя нет.

Наверное, он сказал ей что-то обидное, но разве Алина когда-то на брата обижалась? Да никогда в жизни! Обидеться в этой жизни она могла только на одного человека. На папу.

И что он в самом деле… Ведь его любимое «Шут его знает!» бывало совсем другим, когда произносилось с лукавой улыбкой. И чего это он сегодня…

Алина совсем загрустила. И ничем ведь не заняться в таком настроении… Разве что посмотреть фотографии?

И ведь правда, как же она не замечала этого раньше , везде-везде брат был сфотографирован со слоном. Менялись люди, менялась панорама, менялся сам брат, а улыбчивый слон неизменно оказывался зажатым правой рукой, хоботом вперед.

Вот! Хоть держит она его правильно!

Алина с ворохом подтверждающих фотографий вернулась к брату.

– Мишенька, родненький братик, а хочешь, мой слон будет твоим слоном? – пронзительно вглядываясь в глаза, она веером выставила перед ним снимки.

Брат молча покрутил у виска. Алина подумала было, а не обидеться ли ей и на брата, но их позвали на пюре с такими вкусными котлетами, что… какие тут могут быть обиды ? Да, не смешите народ!

Таких котлет Алина могла съесть, наверно, целую гору…

А потом папа, как ни в чем не бывало, предложил поиграть в жмурки. О, какая это была увлекательная игра… О, какая увлекательная… Тем более, что вадил всегда папа! Потому что, он никогда и никого не умел поймать! И даже оказываясь у него в руках, Алина каждый раз хитро из плена выскальзывала. А начни он спорить, громко кричала: «Не считается! Не считается!» И ведь не считалось…