Юлия Тимур - Зимородок. Сборник новелл о любви

– Алло, привет. Да, уже собралась. Провожать? Не надо. Меня отец довезет до дома тети Белкис. Спасибо, а ты в выходные приезжай.

Бирсен опустила трубку.

– Бора? – спросила мать.

– Он.

– Кто бы сомневался! Зачем ты его позвала в выходные приехать? Зачем ты его обнадеживаешь, детка?

– Мама, он и так приедет, ты же знаешь!

– Знаю и поэтому боюсь.

– Бояться-то нечего: я уже большая, – Бирсен придирчиво стала рассматривать себя в зеркале. – Мам, а я на фотографиях хуже получаюсь, чем в жизни, правда?

– Ты – вылитая бабушка, моя мать, а та была редкой красавицей! Когда ты улыбаешься, лучики счастья бегут по твоему лицу! Ты вся – словно свет, моя милая. Вот поэтому я и не хочу, что бы кто-то этот свет потушил! Посмотри, посмотри на свои глаза: огромные, карие с зелеными крапинками – элa (на тюркском коричнево-зеленый цвет глаз), белая кожа, черные волосы. А фигура! Газель, настоящая газель!

Щеки девушки залил коралловый румянец:

– Мама!

– А что, «мама»? Это правда! Архитектор-ханым (уважительное обращение к женщине. В данном случае – шутливое). Захотела стать архитекотором – стала, как отец тебя не отговаривал, как не манил работой в своих парикмахерских салонах! Нет. На своем настояла. Вот и в Анкару едешь, в новую строительную компанию прошла собеседование. Пусть все будет хорошо у тебя, детка! А я буду ждать свою газель и молиться.

Заботы тонкие нити от сердца к сердцу тянутся, переплетаясь с желаниями, рождающимися в душе. И как разорвать ту ниточку, без боли, без отвыкания, идущую от сердца любящего к другому, такому юному, пылающему в груди?

– Что за птица? Смотри, дорогая, на асфальте сидит. Что за чудо? Синева – словно неба подарок, серебриста – луны отраженье, а раскроет свое оперенье – солнца луч ослепит!

– Называют ее Зимородком, не за то, что снегА она любит, роет норку в земле – землеродка: вылупляется птенчик в земле! Земородка – так встарь ее звали!

– Но как странно, что делает здесь этот птах средь бетона с асфальтом, почему он сюда прилетел?

– Странно, милый, неужто потеря и подругу он ищет, несчастный…

– Где же дом его?

– Ближе к реке! Любит водный он чистый источник. В нем находит свое пропитанье: смело в воду ныряет охотник, доставая рыбешку со дна, и любимой несет тот подарок, прилагая к нему свое сердце. Если примет подарок зазноба, то вдвоем они строят гнездо. Непростое, как многие птицы: норку роют они неустанно, чтобы было глубоким жилище, защищая потомство своё. Каждый год возвращаются снова в дом, построенный вместе с любимой. И красив птах, и сердцем ей верен, и она ему в том не уступит: вместе будут пичуги навек.

– Неужели такое бывает у …пернатых?

– У птичек бывает, впрочем, как и у многих людей.

– Нежат, сынок, как ты устроился? – голос матери в телефонной трубке переполнен заботой и волнением.

– Отлично, мама, небольшая квартирка в центре Анкары, недалеко от офиса. Можно дойти пешком. Я и хожу – вместо спорта.

– А чем ты питаешься? – не унималась мать.

– Голодаю, мама, и худею! – рассмеялся сын.

– Я серьезно, ответь мне!

– Мне готовит одна женщина она же и убирается в моей квартире, если что!

– Что, если что? Ты можешь обойтись без шуток? Я же волнуюсь за тебя.

– Я сама серьезность. Мама, у меня все отлично. С отцом мы уже поговорили обо всем.

– Хорошо, спрошу у него! Береги себя, сынок!

– Пока, мам, у меня вторая линия, наверное, Ачелия звонит.

– Все! Целую.

– Привет, любимый! Как ты? Скучаешь?

– Привет, дорогая, я тебе еще утром в мессенджер отправил сообщение.

– Прочла и решила позвонить тебе. Здесь весело и интересно, такой красивый город. Жаль только, пока мало свободного времени, чтобы его осмотреть. Много призодится заниматься. Но я скучаю по тебе!

– А здесь нет моря и серо. И я скучаю еще сильнее. Не потому что, серо, а потому, что люблю тебя!

– И я! Напишу тебе вечером, сейчас бегу на занятия. Обнимаю!

Нежат выключил телефон. Подошел к окну и посмотрел на улицу.

«Анкара, Анкара, не пишется мне здесь. Не хватает чего-то неуловимого в воздухе. Может, голосов чаек по утрам, соленого ветра, прилипающего к коже так крепко, что не смоешь никаким душем, суеты стамбульских улиц, бесконечных пробок при переезде из восточной части города в западную, усталых и немного отстраненных лиц жителей Стамбула, спешащих по своим делам, мимолетных улыбок девушек, беседующих между собой и вдруг – вспыхивающих каким-то внутренним светом: фиолетовым, желтым, розовым. Это особое свечение – вот, что интересно писать. Свечение города, улицы, дома. Не вижу его здесь. Хотя, почему? Есть у нас в офисе одна сотрудница, серьезная донЕльзя, а когда работает, даже губку прикусывает нижнюю – старательная очень. А потом, как улыбнется вдруг, невзначай, и лучики бегут по всему лицу, и сама она, как луч многоцветный. Ее портрет, наверное, я бы написал…»