Кристина Струк - Между молотом и наковальней

В отличие от остальных представительниц прекрасного пола, я панически не хотела этого. И я понимала, что это – конец.

– Стас. Пока ещё не поздно. Ты знаешь меня. И тебе меня не переменить. Лучше найди ту девушку, которая разделяет твои взгляды на жизнь, твои стремления. Спасибо тебе за всё. Ты оживил меня. До тебя я не хотела ни отношений, ни даже одноразового секса, ничего, я казалась себе фригидной и асексуальной. А ты оживил меня. Сделал меня той, какой я есть сейчас…

– Бездушной?!

– Я понимаю, ты зол. Но… дай мне время. Не сейчас. Или, давай всё это закончим.

– Это всё из-за него? Из-за твоего гребанного подрывателя, анархиста чертового?

Началось. Он знал, куда меня кольнуть, пускай прошли годы, но это был мой единственный, никогда не заживающий шрам. Это был кошмар, какой всё так же преследовал меня по ночам или же флэшбеками прямо посреди улицы. Стас был тем, кто спас меня от этого, но не мог уберечь от ремиссий.

– При чем здесь это? Мне просто нужно время…

– Отсрочки не будет, и ты это сама прекрасно понимаешь. Ты права, это конец. Я не смогу жить с тобой, зная, что ты отказала мне, не готова провести со мной жизнь и вряд ли будешь когда-либо готова. Мне будет невероятно сложно без тебя. Но я тоже благодарен тебе. И я понимаю, что такое никогда не работает зачастую, но может… мы… всё же сможем… остаться друзьями?

Я провела ладонью по его гладковыбритой щеке и всё ж нашла в себе силы взглянуть в его ярко зеленые глаза. Мой милый Стас. Впервые за долгое время я ощутила что-то вроде укола в сердце. Мне вправду было больно. Очень больно. Но я сделала бы ему в разы больнее, если бы осталась с ним.

Сигарета дотлела. Я знала, что отсюда до нашего дома минут 30—40 ходьбы. Всё ещё в моем сознании это числилось как «наш дом». И я взяла его под руку. И мы пошли. И говорили мы о чем угодно, только не о нашем, теперь уже, прошлом. Словно мы давние друзья, какие уйму времени не виделись, а тут вдруг случайно пересеклись и нашли время, дабы делиться впечатлениями о прожитом и нажитом.

Сегодня утром я проснулся с уверенной мыслью, что ты рядом со мной и мне стоит лишь развернуться в кровати – и я увижу тебя. Но потом до меня дошло, что ты на другом береге от меня, а я сам нахожусь в чужой мне квартире, с чужими мне людьми, пусть у нас с ними и общие взгляды и общая Цель. Я был так счастлив, когда узнал, что ты меня поддерживаешь, ведь до этого ни одна девушка не понимала и не принимала моих взглядов и стремлений, мою веру в то, что можно изменить этот мир к лучшему, пускай и путем разрушений. Знаешь, ведь всем вполне удобно живется. Они довольны перебиваться на пяти тысячах в месяц, снимая комнатушку где-то на задворках столицы, ругая политиков, ворча про своих начальников за бутылкой водки, придя смертельно уставшими от своих ненавистных работ. Я так жить не хочу. Я так уже пожил. Хотя, по правде говоря, я ещё со школы, прочитав Кропоткина, четко решил, что только анархия и хаос могут породить здоровое и полноценное дитя равноправной для всех жизни. «Гнев, ненaвисть, мужество, стыд, отврaщение и, нaконец, злое отчaяние – вот рычaги, которыми можно рaзрушить все нa земле», – сказал Кропоткин. И он был прав.

Ты даешь мне силы. Не только верить в себя, но и поистине бороться. Вместе мы сможем все. Я люблю тебя, моя девочка.

Меня заносит воспоминаниями на мой второй курс. Зимний холод пробивается в каждую клетку моего тела, сквозь замок демисезонной куртки (у меня, как и у большинства стоящих рядом со мной студентов, нет денег на пуховик), сквозь тонкую шапку, пальцы леденеют и становятся бездвижными, держа транспарант, который гласит «Вимагаємо гідної стипендії». Но требование на плакате никак не отобразит душевных воплей, постоянного счета в голове, в котором фиксируется каждая потраченная копейка, в обратном порядке, из расхода «Сколько мне осталось до стипендии?». Я чувствую себя лишней, ведь у меня есть работа, но вспоминая, как она отвлекает меня от учёбы, как я устаю и как туго тем ребятам, что из бедных семей, без поддержки родителей, на работах, где им платят гроши, моя злоба растёт. В моей голове всплывают аргументы из разряда: «Не хватает денег – идите работать?», «А зачем вам тогда родители?», «А на что вы денег ещё хотите?», это всё от лукавого, от общего демона-государства, это такая проверка чтоль, нас проверяют на прочность? Готовят к будущим жизненным трудностям? К чему всё это? Нет денег в казне? А их и не будет!

Потому, что люди перестали играть по-честному. Сотрудники потенциальные ищут работу с зарплатой в конверте. Они не верят государству и не хотят делиться заработанным в виде налогов. Они не верят в пенсию, ибо, имея приличную зарплату, знают, что выйдут на пенсию и будут получать гроши. И, ввиду продолжительности и, прежде всего, качества жизни, они знают, что всё, что оплатили они как честные налогоплательщики, они не получат, лишь часть, а остаток кто-то «важный и большой» купит себе машину/ квартиру / слетает в тёплые края…