Таня Сербиянова - Познание французского. Нюансы освоения

Потом стоим и слушаем от Жаннет такие слова…

И не сразу доходит до меня, что мы все еще имеем шанс учиться в университете, что я и Тенардье, мы словно избранные. Остальных отвадили, они не прошли по конкурсу, а мы те, кто хоть и недобрали баллов, и их не хватило на зачисление, но мы остались. Нас зачислили условно и Жаннет об этом нам растолковывала.

– Вы теперь будете со всеми ходить на лекции и так – до первой сессии. А там экзамены будете сдавать со всем потоком. И если сдадите на хорошо и отлично, то мы вас зачислим, а дальше уже так и продолжите учебу со всеми остальными. Главное – это хорошо учиться и сдать экзамены…

Я стою, страшно волнуюсь, лицо пылает! Неужели все-таки я попаду в университет, неужели все-таки поступаю? Нет, не поступаю, пока что условно зачислена!

И не все мне понятно, тем более, очень смущает эта ее фраза об условном зачислении. И потому в голове все крутятся и крутятся ее непривычные слова: «условно зачислена, условно»…

– А почему условно? – вдруг неожиданно спрашивает Тенардье, – почему, не сразу нас зачислить? Мы что, не проходим по конкурсу? Мы же ведь так старались и потом, вы же все-таки выбрали нас…

– Да, по конкурсу вы не проходите, а вот я имею такое право, по результатам личного собеседования, потому и зачисляю условно, до результатов первой сессии. Обычно, сразу же, из вновь поступивших не все сдают первых экзаменов сессии, и мы вместо них зачисляем других – из резерва. Так что…

– Так мы студентки или… – все уточняет девушка.

– Ну, почти… – добавляет Жаннет.

А потом, чтобы мы больше ей не докучали…

– А теперь идите в канцелярию и получите справки, я им позвоню. С ними вы будете ходить до самого зачисления. А вот уже потом, после сессии… Ну, что непонятно? Что?

– Понятно! – это я с радостью и толкаю перед собой Тенардье к выходу. А потом, обернувшись и желая горячо отблагодарить…

– Спасибо вам! Ей-богу, большое спасибо! Я уже и не думала!

– Потом будешь благодарить! Потом! Главное – учитесь и сдайте хорошо первую сессию. Все! Идите уже!

Быстро разворачиваюсь и натыкаюсь на Тенардье, которая, как мне показалось, не очень-то довольная и делает все медленно и тянет что-то. Мы с ней затолклись перед дверью, и я уже, открывая дверь, слышу:

– Да и вот еще что! Из общежития вам надо выбираться, вы должны выехать. Выехать придется. У вас хоть есть место, где остановиться?

Я оборачиваюсь и растерянно отрицательно мотаю головой, мол, нет никакого места.

– Так… – снова для нас тревожно тянет Жаннет, – а, знаете что?

Мы с надеждой обращаем к ней наши тревожные взгляды.

– Идите и забирайте свои вещи и через час… – смотрит на настенные и большие часы, – нет, часиков в пять вечера… Да! В пять, напротив, в кафе, вон видите… Вот туда и придете с вещами. Подождете меня, и я вас отвезу на квартиру к моей хорошей знакомой. Там пока будете жить. Понятно?

– Понятно! Спасибо, большое спасибо… – и мы задом, как раки за дверь…

– Уф! Ну, что я говорила, Жаночка хорошая, хорошая! Ух, какая же она хорошая! Нет, честное слово, она хорошенькая!

– Не то слово, она умничка! И я ее расцелую в следующий раз! Ей-богу расцелую! – вторит мне Тенардье.

И уже отходя от опустевшей двери, я громко говорю и, надеюсь, что та, кто осталась за дверью и решала нашу судьбу все же услышала.

– Ну, какая же она умничка! прелесть, а не женщина! Прелесть и такая красивая, настоящая Жанна Д Арк…

Но тут с нами поравнялась какая-то накрашенная девка и, видимо – старшекурсница…

– Ты это о ком, о Дырке, что ли? – спросила небрежно и грубо, даже не останавливаясь…

– Ну, да! А что? Я о ней говорю, что Жаннет хорошая и потом она…

Но девка не дает мне даже договорить и вдруг громко, с матюгом, не стесняясь, под самой ее дверью.

– Да глядь, она и сука хорошая! Хорошая – это пока вы к ней не попали в коготки! Поняли, дуры?

Мы опешили!

О чем это она? Неужели же о такой доброй женщине? И тут же я, защищая и как бы отдавая ей должное:

– Наверняка ты что-то путаешь! Жаннет – классная! Классная она, поняла?

И даже не стала выслушивать ее возражения до конца, повернулась и, увлекая за собой Тенардье, пошла.

– Идем, Тенардье! Кстати, что это я все: Тенардье и Тенардье… А зовут-то тебя как?

И то, что слышу, меня заставляет невольно остановить ее и еще раз на нее глянуть как-то по особому.

– Кто это тебя так назвал, неужели же мать? – спрашиваю.

– Мама, – отвечает спокойно так и говорит о себе дальше, а я ее все переспрашиваю.