Таня Сербиянова - Познание французского. Нюансы освоения

Ну, не малознакомым, а просто знакомым французом…

Ну и что? И надо же было ему появиться? Ну, откуда ты объявился на нашу голову, каким злым ветром тебя занесло? До сих пор никак не могла успокоиться…

Нет, я все же выпью еще…

Вино не ударило в голову, я его почти совсем не ощутила: ни вкуса, не почувствовала его прелестей…

Так, стоп! Как там мне говорил Валериан: если водка уже не имеет вкуса и пьется, как простая вода, то… А ведь он прав был, этот мой нахалюга – Валериан!

Может, оттого я почувствовала, как постепенно начинает неметь лицо… Встала и поняла, что я опьянела окончательно и меня слегка качнуло.

– Нет, никакая я не пьяная! Ну, не пьяная я!

Ого, думаю… Это что же, я сама и всю эту бутылку вина?

Хорошо еще, что сдержалась и не закурила, а то бы меня… А впрочем, чего там, меня и так слегка покачивало, и словно какая-то волшебная вата укутала… Я, как в пелене тумана какого-то, не реальная и прямо, скажу вам, картина… Да, картина…

Глазами вокруг повела.… Ах, черт, меня что-то мутит… Тьфу ты! Теперь – не спать и, главное, не закрывать глаза, а то меня точно стошнит. И как это я так набралась?

Я что же, спиваюсь? Нет! Ну, я же не горькая пьяница? Ну, какая же я… Ну и что? Я же ее не залпом выпила, а потихонечку, в течение всей этой ночи… – пытаюсь себя оправдать.

Так, стоп! Лечь-то можно, только вот… И опять поплыли невольные воспоминания… Она, ее француз, река Лимпопо и вода….

Утро.

Д… з…з…з!

Я его разобью! нет я его утоплю! – это я так в сердцах на будильник, который неожиданно резанул по ушам и стал таким противным, словно приставучий мужик! Нет, точно ведь приставучим! Подумала и, еще не открывая глаз, пытаюсь его обезвредить и дать себе хотя бы еще полчаса… Но будильник никак не успокаивался и, несмотря на все мои усилия его заткнуть и заставить отключиться, он все верещал и верещал так противно и мерзко.

– Ну, точно ведь как мужик приставучий! Ну, ты у меня и получишь!

Все! Открываю глаза…

Яркий свет неприятно резанул глаза и заставил меня скорчить нелепую рожицу. Так, морщиться нельзя, нельзя, успокойся и потихонечку, а теперь давай уже открывай глаза.

– Ну, здравствуй! – так, кажется, надо говорить себе каждое утро?

Ну, так, так! И что? Даже на него рассердиться нельзя?

На кого, на кого? Да на этого, твоего противного Валерьяна! Вот, на кого!

Господи! Итак, каждое утро… – подумала про себя, раздирая глаза… И конечно же опухшие – после этой, очередной своей бессонной ночи, и такие, наверное, еще с мешками…

Потом, все – как всегда… Единственное отступление в это утро, от заведенного ритма – то, что надолго застреваю перед зеркалом. Еще бы! С таким лицом мне появляться на работе нельзя… Ну да!

– Я что же, старею? – и снова зависаю у зеркала перед своим отражением…

Нет! Я хорошая! Я милая, добрая… Ну и что паутинки в уголках и мешки под глазами, как при месячных… Зато, вот какая улыбчивая…

Скорчила рожицу, выдавила ее из себя… На меня уставилось довольно противное отражение, с кислой улыбкой до боли, до самых печенок знакомое…

– Ну и что, ты на меня с таким неприятным видом уставилась? Что?

Господи! – подумала… – я что же, схожу с ума? Сижу и разговариваю со своим отражением!

Нет! Никаких больше разговоров! Встала… Стою и чувствую себя словно развалина… И даже хороший макияж не может скрыть моего безобразного настроения…

Все! Не хныкать! Взять себя в руки и…

Давай уже, Жанночка, топай на свою работу ненаглядную… Иди уже! Пора!

Господи! Ну и копуха же я! – глядя на часы. А еще и неряха… – говорю про себя, оглянувшись на смятую и скомконую постель, на раскрытый диван и фотографии, что так и лежат рассыпанными…

– Я потом уберу все, мамочка! Потом! Я люблю тебя, мамочка… – и снова неприятно и жалко закололо в носу…

– Так, ну и что тут у нас? – спрашивает себя Жаннетт…

А Жаннет, это «Жанка – Дырка», так девчонки постарше, студентки учили нас называть преподавательницу французского, на кафедре иностранных языков в университете, как очень вульгарное и переделанное из имени – Жанна Д Арк. Но мы все из суеверного, и, можно сказать – даже трепетного страха перед ее именем, боялись ее имя коверкать и поэтому в разговорах между собой звали проще – Жанна Дарк или еще проще, просто – Жанка.

А Жанка, она ведь еще и старший преподаватель кафедры французского языка, временно исполняющая обязанности заведующего кафедры, чего мы конечно, не знали, и куда мы, девчонки из разных областей и краев, стремились попасть еще с детства.