Игорь Смирнов - Не в рифму

Дубков, задрав очки на лоб, уткнувшись в блокнотик у себя под носом, вещал быстрым, немного визгливым тенорком свежайшие новости – что собратьев-литераторов ожидает впереди, какие подходящие творческие тусовки-встречи. Ну, а те рьяно, склоняя к столу головы, от усердия аж чуть не сталкиваясь лбами со своими визави, строчили эти сводки уже в своих блокнотиках, предавали ценные сведения бумаге. На отдельные листочки – если у кого блокнотиков при себе не имелось. Десятка два пишущих – так ведь и впрямь, писатели! – горбатилось по обе стороны стола. Кое-кто, впрочем, просто сидел, вольно откинувшись назад, на ведении «конспекта» не заморачиваясь. Да и хоть перья не скрипели – перьев-то нынче не водилось, за полвека произошёл кое-какой прогресс. Так уже и не школяры… Почти все пенсионеры да пенсионерки – женщин присутствовало заметно больше.

Какой-то круговорот слов в природе, с бумаги на бумагу, мысленно сострил Иванов. Сбоку от входа в зал, вдоль торцовой его стены раскорячилась вешалка – железная конструкция о четырёх ногах и с множеством торчавших в обе стороны крючков, передвижная, готовая принадлежность не шибко роскошного гардероба. Из гардероба библиотеки, должно быть, сюда и приволокли, когда там что-то поновее завелось. На крючках, обращенных к залу, одежды пришедших на собрание литераторов висели плотно и тяжело, без просвета, наваливаясь друг на дружку, – куртки, пальто, шубы, шапки, шарфы. А вот охотников воспользоваться крючками противоположной стороны, которыми вешалка почти упиралась в стену, набралось существенно меньше. Иванова же без раздумий, на автопилоте, потянуло к меньшинству. В тесный промежуток меж вешалкой и стеной он забираться не стал, а лишь ловко (как ему думалось) раздвинул нагромождение одеяний более пунктуальных собратьев по перу и, просунув туда куртец, пристроил его на один из тыльных крючков. Восхитившись собственной толковостью, мягкими, почти бесшумными шагами направился к столу. Улыбкой как бы извинялся за опоздание, хотя стороннему наблюдателю и трудно было разглядеть эту улыбку. Сам прикидывал на ходу, куда бы теперь пристроить бренный зад, с кем по соседству.

Бросилось в глаза несколько хорошо примелькавшихся лиц – завсегдатаи, как всегда, не уронили имидж, не потерялись, пришли. Вот Лидия Афонинцева, неутомимая тусовщица. Поспевала повсюду, не пропуская ничего литературного. Соцсеть Вконтакте, как Большой Брат, замечала её то тут, то там, где бы что ни затевалось. По правую руку от неё сидела Настя Бубенцова. Сама она писала, кажется, довольно редко и только несколько фривольные, эротические стихи, зато чужие декламировала охотно и без ограничений. По части хождения по литературным тусовкам Настя не уступала Лидии, не отставала от неё ни на шаг, была неразлучна, как нитка с иголкой.

Когда Олег впервые увидел Настю на каком-то стихотворческом сборище, её миловидное лицо с громадными глазами, обрамлённое объёмными тёмными локонами, ладная фигура так поразили своей красотой, что у него просто перехватило дыхание. «You kill me with your smile 1 1 Ты убиваешь меня своей улыбкой (англ.) ” – так, кажется, пел кто-то за бугром лет за десять до того дня. У Насти была как раз такая улыбка – от которой мужики должны были голову терять. Иванова тогда сразу осенило, как должна выглядеть героиня романа, который продвигался у него с невероятным творческим скрипом. Да-да, это был уже тот самый многострадальный «Триумфатор—Зиждитель», который он до сих пор не мог довести до ума. Значит, не меньше пяти лет уже – потому что встреча с Настей случилась лет пять назад. Сама Настя в ту пору – и вообще довольно долго – Иванова в упор не замечала. Потом стала вроде бы обращать внимание – но путала с кем-то другим. Однажды проговорилась, назвала его Валентином. Казус, конечно, досадный; вроде случился всего-то ещё прошлой зимой.

И вдруг, уже буквально осенью, каким-то волшебным образом всё переменилось. Откуда-то Настя разузнала, как Иванова зовут, и теперь даже более-менее ясно представляла, что он за фрукт и чем он дышит. Главное же, она вдруг начала как-то загадочно поглядывать на Олега! Вконтакте они уж давно числились в друзьях, даже в те дни, когда Настя принимала его за того неведомого Валентина. А тут у них внезапно завязалась переписка, довольно оживлённая, хотя и почти без слов. И ещё – как бы это сказать? – прерывистая, с паузами. Временами какой-то стих обрушивался на Настю, и она с дикой энергией принималась забрасывать Иванова то смайликами, то стикерами, то романтическими картинками, то потешными гифками. А потом – бац! – и этот поток обрывался, наступала тишина. Молчание. Настя будто телепортировалась в другую галактику, куда радиоволны соцсети не долетали. Хотя на самом деле и в эти периоды загадочной Настиной немоты Иванов обнаруживал следы её присутствия Вконтакте. То, прокомментирует чью-нибудь запись. То вступит в очередное сообщество. А то и свою страницу новой фоткой украсит! Цветочков там или кошечек – неважно! Даже ведь и не пыталась скрыть, что она здесь. А ему почему-то не писала…