Игорь Смирнов - Не в рифму

Олег уже сам пописывал рассказики в тетрадку (даже в разные тетрадки). Роман Лондона ему открыл глаза: вот как в писатели идти надо! Посмотреть мир, жизнь. И писать, писать, писать – пока мастером слова не станешь. Да, можно сказать, такой вот подарок старая библиотека напоследок ему преподнесла, перед тем, как Олег расстался с ней. Вернув томик в абонемент, Иванов шёл домой пружинистым шагом, то и дело срываясь пуститься вприпрыжку, но гнела вниз, возвращала на землю озадачивающая тяжесть в груди. Наверно потому, что впервые он возвращался из библиотеки без новой перемены книг, с пустыми руками. Меланхолично, и вместе с тем с тайной надеждой посматривал Олег по сторонам, отмечая, что сентябрь ещё так похож на август, с почти летним солнцем, хотя и без летнего тепла, и с каким-то задумчивым, подёрнутым рябью облаков небом. Олег твёрдо верил, что совсем недалеко, не за тридевять земель вовсе, ждут его другие стеллажи, на которых теснятся ещё более соблазнительные и удивительные книги, чем те, что он читал прежде; книги, о которых он давно мечтал, но, спрашивая которые, до сих пор получал в ответ только философскую усмешку библиотекарши, виновато пожимавшей плечами. Через день-другой он отправился в это магическое место – ту самую взрослую библиотеку, крыльцо которой все эти годы в упор не замечал.

Там ему выдали читательский билет – небольшую, альбомной ориентации книжицу (как сказал бы он сейчас) в желтоватой, твёрдой, ещё неизмятой обложке. Будто повысили в чине – в детской библиотеке всё было гораздо проще, ну да, по-детски; обходились без удостоверений! Но приступ гордости и эйфории длился минуту, не больше. «Корочки» читателя взрослой библиотеки, расхаживая по её залу, Олег так и не выпускал из рук, но руки опускались сами собой, в прямом и переносном смысле. Он бродил меж стеллажей и всматривался в корешки книг на них – и того, о чём мечталось, что-то не находил; видел только лишь незнакомые, ничего не говорившие ему названия и фамилии.

Наверно, так было кем-то подстроено нарочно – чтобы этот этапный день, день-веха, день записи во взрослую библиотеку! – оказался таким прозаическим обломом… Но другое магическое место Иванов почему-то искать не побежал. Раз уж записался, то до окончания школы, пока не получил аттестат, библиотеку не менял, этой, с бетонным крылечком из козырька да ступенек, верность хранил; наведывался сюда исправно, через две недели. И даже выпускным летом, аттестат был вручён и впереди абитура маячила в областной политех, ещё дважды или трижды умудрился в библиотеку заскочить, переменить на абонементе книги. За два года распробовал, похоже! Так ведь и впрямь больше не пролетал так уныло-бездарно, как в самый первый раз. Наверно, обмишулился тогда с днём, кажется, припёрся за взрослой читательской долей в понедельник. Хотя, надо признать, и в неправильный день совсем без добычи не ушёл. Переборол-таки подступившую к горлу обиду и книжки две-три, из только что сданных другими читателями, выбрал, даже из фантастики что-то подвернулось. А уже в следующий визит и вовсе забыл про невезение. Опять-таки будто понарошку, по какому-то щучьему велению, потом ему непременно везло, фартило, – подходящая книга в руки пёрла (как счастливому рыбаку – рыба, козырная карта – удачливому картёжнику). Откуда что и выуживал! Разных классиков и современников прочитал кучу, но особо пришлись по душе сборники Чапека и Лема, а также некоторые тома Библиотеки современной фантастики (которую Иванов хотел бы на домашнюю полку всю, целиком и полностью, водрузить, – конечно, если бы мог колдовать).

Но колдовал, похоже, кто-то другой, и вот что у него получалось. Два только года Иванов был записан в эту библиотеку, но вспоминал их и много лет спустя. Хотя на бетонное крылечко опять не поднимался, проходя, бывало, мимо. Топал себе дальше, будто вновь заказаны были для него те ступени. Пока лет десять назад здесь не получило приют литобъединение. С тех пор Иванов начал снова наведываться сюда. Только, как уже сказано, опаздывал безбожно, вдруг обнаружил в себе способность к такому прегрешению. Какой бы лирикой его ни прикрывать.

Даже когда прогулка от трамвайной остановки до библиотеки была полна самых элегических дум, возле крыльца Олег разом про эти думы забывал. Вдруг нагибал зачем-то голову, иногда пытался лихо, по-мальчишески взбежать. Это был момент встречи с давним и дорогим прошлым, но о прошлом он как раз ничего не вспоминал. Только о настоящем думал. Впрочем, не мог не замечать, как время обошлось с библиотекой, как оно поработало над ней…