Брюс Фёдоров - «Z» Land, или Сон на охоте

Дорогой подарок стал частью жизни Коли. Он с ним не хотел расставаться никогда, настолько, что даже несмотря на протесты матери и удивление отца, решил держать в своей комнате поближе к кровати, чтобы в любой момент можно было выпростать руку из-под одеяла и потрогать его. А как же иначе, ведь велосипед дал ему почувствовать себя взрослым человеком и настоящим лихим гонщиком, подчинившим сложную технику. Колька настолько привязался к дорогой ему машине, что даже долго отказывался от предложения мамы и папы пойти с ними в поход по предгорьям Урала. Он, правда, иногда вспоминал свою родную тётю, которая жила одна в Нижнереченске и всегда звала родственников приехать погостить у неё, но расставаться надолго с велосипедом Колька очень не хотел.

И вот теперь в далёкой Москве остался его железный конь, мама лежит на кровати, не открывая глаз, в незнакомом месте, а папы больше нет. Был – и не стало…

С этого поучительного эпизода «битвы» за еду и питьё, показавшего, на что способны люди в минуту отчаяния, и предельно чётко открывшего пришедшим охотникам всю непривлекательность сложившейся ситуации, прошли целые сутки. Теперь Чистяков и Долива знали, кого они встретили и что их может ждать впереди в этом странном человеческом сообществе. Постояв рядом с изголодавшимся мальчиком, они отошли в сторону:

– Я, конечно, всё понимаю, Филипп, – вполголоса промолвил Глеб и для убедительности округлил глаза. – Мы, разумеется, поступили как надо, благородно, но ты видишь, что происходит. Я не сторонник резких определений и поспешных выводов, но ты сам всё понимаешь. Это – стадо, ведомое инстинктом насыщения, не более того. Они затопчут любого, кто рискнул оказаться на их тропе к водопою.

Чистяков молчал. Выдержав паузу и не дождавшись отклика на своё замечание, Долива продолжил:

– А итоговый вывод таков – мы остались без продуктов и питья. Нам не с чем идти дальше. Вот так.

– А куда ты, собственно, собираешься идти? – Филипп не хотел скрывать спонтанно возникшего у него раздражения, но всё же сдержал себя.

– Как куда? До ближайшего населённого пункта, потом до другого, а глядишь, суток через трое и до родимого Нижнереченска доберёмся. А если транспорт где-то ходит, так вообще не вопрос. Я о семье всё больше беспокоюсь. Может, им помощь нужна? Наверняка нужна. Хочу надеяться на лучшее. Всё же город наш в относительно равнинной местности находится. Глядишь, им повезло и не так жутко землетрясение по ним охнуло.

– Так ты всё о землетрясении твердишь? – усмешка Филиппа не предвещала ничего хорошего. – Ну-ну.

– А что ты имеешь в виду? – насупился Глеб. Не любит человек, когда кто-то гасит последнюю искорку надежды.

– А вот в этом мы с тобой должны разобраться, – Чистяков посмотрел прямо в глаза своему другу и не отводил своего взгляда до тех пор, пока тот не опустил голову.

…Ровная судьба сложилась у Филиппа Чистякова. О доле первопроходца космических просторов в детстве не мечтал. Газеты не раскачивали его на своих страницах, дорисовывая нимб героя. Жизнь сложилась много проще. По молодости «пошабашил» на сибирских стройках – родители не из тех, чтобы содержать возмужалого «детину». «Покалымил» на Севере, там, где и нет уже континентальной широты, но вовсю зеленеют на небосклоне ледяные фиолетово-алые «цветы». Не прижился в царстве вечного холода не потому, что пальцы в унтах деревенеют, и не потому, что плевок замерзал на лету, а так, потому что не притерпелся пересыпать в ладонях колкие осколки вместо снега, а привык с детства видеть в них пригоршню родниковой воды из сарафанного берёзового леса.

Ушёл не оглядываясь, забыв о «длинном» рубле, но вот сердце свое оторвать так и не сумел. Осталось оно там, где пурга завивает хвосты ездовым собакам, а олени рогами и копытами копают траншеи, чтобы добраться до любимого ягеля, где над гостеприимной ярангой поднимается приветливый дымок от жаркого очага и где под соболиной паркой впервые увидел он черные как уголь глаза на нежном овале смуглого лица. Часто во сне будет повторять Филипп странное имя – Заряна и, шепча его заиндевелыми губами, чувствовать, как силы возвращаются к нему и как поёт душа от радости земной. Придёт и уйдёт жена, и вслед ей свернётся калачиком в ещё не остывшей постели другая подруга. Настанут новые времена, вильнёт в сторону русло жизни, но каждый раз, нащупывая в непроглядном дыму себе путь, будет видеть он в языках беснующегося пламени светлый облик той, которая всегда протягивает ему спасительную руку. Выручай других, защищай слабых и растерявшихся, любимый.