АНАТОЛИЙ БЕСХЛЕБНЫЙ - Миллионщик

– Да в чем дело-то, что-то я не врублюсь…

– Взяли колхозную кассу…

– А я тут при чем?

– При том, что вокруг твоего дома десятки валяются, словно какой мусор. Прямо хоть бери веник и подметай. Вот держи еще одну сотню…

– Зачем вы даете мне деньги, для чего?

– На такие прямо поставленные вопросы трудно ответить, по-лисьи уклончиво ответил парторг… Но просто так не дают… Там, в милиции просто молчи и все. Больше ничего от тебя не требуется. Отпустят. У них же никаких улик. В крайнем случае, я позабочусь, похлопочу… В моем лице ты получаешь на всю жизнь человека, всегда, готового прийти на помощь, всегда поможем и с угольком, и с дровами… «Можно даже и работенку интересную, выбить тебе… Или объездчиком или нормировщиком-нарядчиком – такую ставку можно пробить. Плевая работенка, а денежки пойдут, потекут ручейком…»

Славка первая жертва. Жертвами стали и отец, и брат средний. Да и сам парторг был надолго выбит из колеи… Когда ночной гость ушел славка несколько минут сидел на своей кровати, виде неподвижного изваяния, оглушенный и сбитый с толку… На конец выйдя из оцепенения, он встал, зачем-то начал искать веник. Не благоразумие взяло верх, и он вышел без веника, подсвечивая себе фонариком.

Несколько дензнаков ему и самом деле удалось отыскать, хотя… далеко не все – нервное напряжение и темнота сыграли: свою роль… Но и те несколько десяток у него отобрали потом при обыске, как общественные доказательства… Сглупил он, конечно, смалодушничал. Вместо того, чтоб швырнуть грязные деньги в морду парторга, он пошел поводу у негодяя. Но… не будем судить его строго, как говорится. Время было такое суровое, и парторг в деревне был фигуpoй немаловажной.

От Славки парторг уверенно двинулся к Широковым, жившим напротив к Рыбкину то есть…

– Короче, так, Тарасыч… – ночной визитер прокашлялся, чтоб снять охриплость.. – Сынок Ваш замешан… Мой – отчасти… Будем говорить без утаек, как оно есть, уж нам-то таиться ни к чему… По всем признакам его будут привлекать, а не моего – это Вы должна уяснить прежде все -го… Мой даже не прикасался к деньгам, всю операцию от :начала до конца замыслил и провел Ваш, а не мой. На него и все шары посыпятся. По логике вещей… Они стояли в сенцах в полнейшей темноте. Два отца. У каждого из них болела, душа за своего отпрыска… И все же Широков-отец продолжал оставаться человеком, хоть и испуганным и крайне растерянным вовсе не иудой, как это зачастую, случается с нами, когда беды нагрянут на порог нашего дома…

– Я не пойму… Они, значит, вместе были?

– Да ну как вместе… Пристегнул он его за компанию. Чтоб не так страшно было. Ну… мой… и не отказался, будучи безотказным… Но он к правлению даже и не подошел, в сторонке стоял…

– Как это в сторонке? Где в сторонке?,

– Вы хотите знать подробности?

– Ну да.

– Подробности потом выяснятся. В милиции. Но не здесь и не сейчас, -взяв на октаву выше, произнес парторг уже более официальным голосом так что не нужно меня дергать и провоцировать… Я сам ничегошеньки не знаю. Знак лишь, что мой дурак связался с Вашим, и я вам, дуракам, сейчас пытаюсь помочь по мере возможностей. Помочь и предостеречь от опрометчивых шагов. По неопытности… Прежде всего я попросил бы не втягивать моего… Вот тебе две сотни, старина. Пригодятся. Хотя бы-на того же адвоката. Говорят, не подмажешь, не поедешь, кхе… Если потребуется,

и еще могу дать… Да, и вот что, дорогой мой Василий Тарасович… Поста-

раюсь вытянуть и Вашего этого дельца, заварившего эту кашу, совсем не подходящую для его возраста… Ему семнадцать есть уже?

– Да стукнуло недавно. А что?

– Да если б не было семнадцати, он бы как малолетка пошел, а так… Но все равно, постараемся вытянуть. Всеми пращами, как говорится, и неправдами, кхе. У меня связи. И в райкоме, и в прокуратуре… Так что имей ввиду – ни гу-гу про моего стервеца… Долг платежом, ты это знаешь. Чуть что, сразу ко мне. Всегда поможем… Все, ухожу. Аж спина мокрая. Все запомнил? Все понял?

– Да, кажись, все…

– А я побежал. Нa душе неспокойно. Аж: спина мокрая как лошадь, кото -рую заездили… Неспокойно, очень неспокойно. Кошки скребут… Как бы над собой чего не сотворил…

– Слушай, объясни мне… объясните…

– Потом, потом, Тарасыч. Некогда. Там сынок без присмотра. Боюсь я за него. Какой-то сам не свой. Ведь несмышленыш же, по сути. Не привыкшим

к подобным передрягам… Чего ты хотел?

– Да деньги-то, деньги. Куда их?

– Э-э, голубчик… Нашел, о чем спрашивать… Я сам не больше тебя…