АНАТОЛИЙ БЕСХЛЕБНЫЙ - Миллионщик

План был прост, как и все гениальное: взять ночью кассу в правлении колхоза, улучив подходящий момент касса привезена в конце дня и оставлена в правлении, взять, и закопать в картофельной борозде. А уж потом, когда все уляжется, начать помаленьку, пускать в дело залежавшиеся деньги… Старший брат Боря привез деньги, в связи с чем операция упрощалась до минимума, подходи, как говорится, и бери под покровом ночи – день и час прихода денег был известен точно. Казалось бы, удача должна была сопутствовать этому парню однако он потерпел фиаско в чем же его промашка? Оказывается, не один он до бывал деньги… Но и не со Славкой как об этом думали многие… Сынку парторга доверился он. Хотя… тут его тоже можно понять, в таком возрасте проворачивать такую серьезную операцию одному как-то страшновато…

Эх-х, Рыбкин, Рыбкин… Горе ты луковое! Не так-то все просто, как это порой нам кажется… Ну, взял ты кассу, а дальше что? Вот тут-то и начались сомненья, колебания и прочие неполадки с примесью мнительности и нервозности необычайной. Весь день деньской ходил, как на иголках, душа вся изболелась. Малец есть малец. Непосильный груз свалил на себя… В конце концов не выдержал и выложил все отцу, привыкнув, полагаться на его опыт и мудрое мнение…

Отец… вечный труженик, человек малообразованный, но трезво, рассудочно мыслящий. Односельчане его уважали, уважали за справедливые, житейские, незамысловатые суждения и трудолюбие… Кaк было уже сказано, в этом мальце он души не чаял: умненький, находчивый, подвижный, верткий, вникающий во все мелочи быта. Еще будучи огольцом, повсюду

следовал за отцом, хлопочущим во дворе, как бы стараясь помочь в его делах, а в конечном итоге – просто мешался под ногами, будоража и веселя уже не молодого отца… И каково же было ему услышать из уст сынка эти страшные слова о колхозной кассе, зарытой в картофельной борозде!

Они примостились возле курника в проемчике между сараем, где отец всегда занимался рубкой дров. Здесь было безопаснее, кроме кур никто тут не мог подслушать, а матери подобные тревожные новости совсем ни к чему было знать…

– Ну что скажешь, папаня? Как ты на это смотришь? – нелюбопытствовал новоиспеченный воришка, видя, что отец не торопится с ответом.

– Зачем в борозде-то? -непонятно и хрипло вырвалось у Василия Тарасовича, он словно не произнес, а прокаркал эти никчемные слова.

– А где? Где же?

«Да не найдешь же потом… – совсем уж хотел было произнести старик эту какую-то упадочно-пессимистическую фразу, но не смог произнести, стиснутый какой-то непонятной свинцовой тяжестью, навалившейся на него. а сердце начало стучать так оглушительно, словно это было не сердце, а кузнечный молот. Минуты, две или три сидел он молча, опустив, взор в землю, так было проще, свет Божий казался каким-то. не милым, неуютным. При этом он пытался переварить услышанное… Несомненно, отец – это трудяга до мозга костей, опешил и растерялся

донельзя… На миг поднял голову, в каком-то страхе и ужасе всмотрелся в лицо сынка… Ведь нормальный же сынок, умненький, и не какой ни будь оголтелый бандит с большой дороги… Но взять кассу… Как это? Почему? Откуда это? В нашей породе никогда такого не было… Выродок? Трудно сказать. Сейчас такие времена… Все перепуталось, не поймешь, где ты прав, а где не прав. Бога забыли, запутались совсем надо срочно собирать семейный совет, обязательно надо, Аркаша умозрительно докажет, прав или не прав этот чрезмерно шустрый отпрыск, покусившийся на государственную казну. Да какую сумму схватил! Да что он в самом-то деле, очумел что ли?..

Но сынок – надо отдать должное его искусству увещевать – так умело, так ловко начал, плести сеть умиротворяющего, охмуряющего разговора, что буквально на глазах Василий Тарасович из оглушенного состояния начал, выходить, мало того – начал поддаваться уговорам сынка, считавшего, что эта умело схваченная сумма пойдет на благо семьи, поможет выкарабкаться из бедности и перейти в когорту людей зажиточных, преуспевающих, не- знающих ни в чем нужды, ни в пище, ни в одежде, ни в каких-то других потребностях, может, на уровень более высоких, нежели этот убогий деревенский уровень…» В город постепенно переберемся, вырвалось даже у фантазера-увещевателя.

– Рыба гниет с головы знаешь… знаешь такую пословицу?

– К чему ты это? При чем тут эта пословица?

– Не знаю, – как-то потеряно произнес Василий Тарасович, пребывая в состоянии очень и очень удрученном. Не доглядел, я некто иной. За проступки сынов отцы в ответе, мне и расхлебывать… я имею ввиду – морально. От тебя-то – взятки гладки. Отсидишь свое и вновь начнешь бедокурить. Это уж как пить дать, это что-то в виде заразы, таким ты, видать, уродился…» Василий Тарасович горько вздохнул.