Кирилл Простяков - Дрозд

Они оба успокоились. Оба молчали и ещё ни разу не пересекались взглядами. Руслан продолжал делать маленькие глотки водки, которую Владислав поставил на стол, и корчить рожи, будто бы ему попалось что-то слишком кислое, даже кислее, чем тот лимон, который он «съел» в коридоре. Он уже стал достаточно пьяным, хоть и не хотел сегодня напиваться в принципе, а у Владислава этого и вовсе не было в планах. Но он всё равно осознавал, что когда-нибудь не сможет сдержаться.

– Я понимаю тебя, – сказал Руслан тихим голосом. – И я знаю, как тебе тяжело без неё…

От опьянения, почти закрыв глаза, чтобы уснуть, Владислав ответил ему.

– Я не говорил о ней уже полгода. Знаешь, почему-то мне и вправду кажется, что ты меня понимаешь…

– Рад это слышать, – сказал Руслан.

– Я не знаю, что мне с собой делать. У меня отняли самое ценное… В такие моменты я жалею, что вообще знал её. Может, без меня наши судьбы сложились бы по-иному?..

– Никогда так не думай, – сказал Руслан. – Ты не виноват в её смерти. И знай, что мы оба любим её. И я тоже люблю.

– Сестру невозможно не любить. Так же и с моим братом. Пускай он и полный мудак, но я люблю его, – проговорил пьяный Владислав. – И я точно знаю, что… Что ты любил её не так, как я.

– Да, – ответил Руслан, наклонив голову над коленями. – Видимо, не так, как ты…

Засыпая, Руслану хотелось не просто поговорить с Владиславом, но и узнать о том, что произошло сегодня. И почему он сам был почти неузнаваем.

– Что ты с ним сделал? – задал ему вопрос Руслан.

Владислав долго молчал, ведь ему очень хотелось произнести слово «убил». Но ему не позволила сделать это его совесть и видение своего ещё более мрачного будущего из-за этого поступка.

– Отомстил. Как и должен был.

Слегка пробежавшись ногтями пальцев по своей короткой щетине, Руслан сказал:

– У Морозова много друзей. А ещё есть брат. Я разговаривал с ним на лестнице. Мне скоро предстоит увидеть его лично. А дальше… Я не знаю, что будет дальше. За это нам не поздоровится.

– Мне плевать, – перебил его Владислав. – Я не пожалел о том, что сделал. И не пожалел бы сделать дважды.

Прошло некоторое время, они оба уснули на тех же местах, на которых находились в пьянстве. Владислав ушёл на рассвете, где-то в полседьмого утра. Он решил ничего не трогать в доме Руслана, даже не искать каких-либо денег. Просто ушёл.

Он вернулся домой и сразу же застал свою маму, которая собиралась уходить на работу. Она посмотрела на своего сына и ни чуть не удивилась его лицу. Это была вечная картина, которая началась ещё около года назад, когда её сын изменился и перестал вести себя, как прежде. После ссоры с сыном, Татьяна пыталась не обращать внимания на Владислава. Она давно перестала этим заниматься, когда ей уже всё окончательно осточертело, ведь сын не слушал её, не принимал советы, а лишь отталкивался, чем и грубил ей изо дня в день. Владислав понимал это, однако ничего не предпринял. Он не жалел себя, а жалел свою маму, старающуюся ему помочь. Однако он продолжал приходить домой в синяках, весь избитый, грязный и в чьей-то крови: то в своей, то в чужой. А кровь, как известно, очень трудно смыть. Как и прошлое, что Владислав оставил у себя в голове навсегда.

Мама уже собралась уходить. Я быстро проскочил в свою комнату, пока она была в ванной. Моего брата по-прежнему не было дома, давно ли – я не знаю, но помню, как он звонил и предупреждал мать, что не вернётся сегодня. Я прилёг на своё ложе. И тогда головная боль не дала мне покоя. Словно в мой лоб прилетели тысячи стрел, и каждая из них вонзилась так глубоко, что ни одну из них невозможно было достать. Я ощутил жар по всей коже, а потом вдруг наступивший на ней же мороз. Это состояние для меня не впервые. Мой мозг борется с этим, но я сам уже перестал бороться вместе с ним. Я вытащил ту самую таблетку Аминазина и проглотил, ничем не запив. Бессонница меня всё равно не отпускала. Я не мог заснуть, однако моё тело уже давно расслабилось и пришло в необычайное спокойствие. Сомкнув глаза, я надеялся, что увижу хоть какой-нибудь сон. Но увидел её…

Даша… Я помню всё, что было между нами. Мы вместе лили слёзы, вместе радовались друг за друга. Такую поддержку я получал только от матери, которую Даша будто бы пыталась для меня заменить. Она ласкала меня, постоянно прижимала к своей груди. А я брал её за руку и целовал, как можно чаще, как можно более любя, изображая из себя самого нежного человека на свете. Я был счастлив в те дни, когда был около неё, совсем близко… Наблюдать за движениями её губ, улыбающихся мне в ответ, ощущать в своих руках её русые, длинные волосы и не переставая наслаждаться, когда смотрел в её зелёные, почти как алмазные глаза. И что может быть такого необычного в глазах? Но они подарили мне самые тёплые воспоминания о ней. А затем и самые мрачные на свете… Ведь позже я обнаружил её тело, лежащее на дороге и сбитое пьяным ментом.