Анастасия Полярная - Подранок

Неожиданно налетевший свирепый порыв ветра бросился им под ноги, чуть не сбив Августу; грунтовая улица на глазах начала сужаться и вилять, дом подступал к дому, заграждая дорогу.

– Мне страшно, – прошептала женщина. – Теперь я верю, что в этом городе, действительно, господствуют какие-то силы…

– Пойдём, не бойся. Дай мне руку, – сказал Костя, беря её за руку и стараясь заслонить от ветра, шагнул в туман, «раздвигая» дома.

– Мне страшно, – повторила Августа.

Шаг за шагом они постепенно продвигались в тумане. Неожиданно, рассекая мглу, навстречу им вышла дородная женщина в платке и ватной телогрейке, в которой Костя сразу узнал местную знахарку тётю Валю. «Что делает она здесь в такое время?» – подумал он, зная, что вечерами целительница обычно занимается хозяйством.

– Батюшки! Кого только не несёт в наш Город! – закричала тётя Валя незлобливо. Окинув Костю пронзительным взглядом, она посмотрела на его спутницу и, не сводя с неё глаз, обратилась к нему:

– Ты, парень, вот что, завтра зайди-то ко мне, не позабудь! – велела целительница и, перекинув через плечо охапку свежей травы, неуклюже заковыляла в сторону дома, тяжело переваливаясь на коротких больных ногах. – Обязательно уж зайди! И чтобы – один! Надобно, – вдруг, обернувшись, повторила она требовательно. – Сегодня уж я в ограде [1] «Оградой» на Севере называют забор, заграждение для скота. (Здесь и далее примечания автора.) с козами обряжаться [2] Обряжаться – ухаживать за скотом. буду. И, вот что, не делай ты этого! – добавила старуха, погрозив ему кулаком.

– Чего? – удивился Костя.

– Сам знаешь! Ничем хорошим не кончится! – бросила на ходу знахарка, из-под её платка выбилась седая прядь, и в глазах сверкнули молнии.

– Странная она какая-то, – шепнула Августа, когда большая коротконогая фигура женщины скрылась в тумане.

– Она хорошая, добрая. Ты её не бойся, – сказал Костя. – Только на вид сурова и резковата бывает. Это у неё по настроению…

Между тем, они приблизились к цели – к деревянному двухэтажному дому-гостинице.

Когда Августа уснула, Костя встал, тихо достал свои бумаги и сел к столу. Наконец-то он мог предаться творчеству! Но, так и не взявшись за ручку, просидел допоздна, как безумный. Назойливая мысль не давала ему покоя: «Зачем я пишу? Кому, кроме меня, это по-настоящему нужно? Августе? Она по-другому воспринимает реальность. Взять, к примеру, поезд: для неё он – только транспортное средство, в котором время тянется „скучно и нудно“, „пространство почти отсутствует“ и, главное, „нет горячей воды“. А ведь путешествие в поезде – это целое приключение. Особенно поездка на Север».

Каждый раз, приезжая в старинный город на Вычегде, он чувствовал неповторимый дух, разлитый в его пространстве: в коричневых от времени «пятистенках», изначально строившихся на две семьи, с обязательным чердаком – мезонином, придающим дому особую нотку; в узких кривых улочках, по которым купцы возили меха из Сибири, а потом ещё долго по ним же шли этапами заключённые; в торжественной красоте величественного, отовсюду зримого, старинного собора с высоким, кривым шпилем; в озерцах, лугах, долговязых лиственницах и мохнатых кедрах и не менее удивительных жителях этого Города… Во всём: в его уличной живности – собаках, преимущественно сибирских лайках, и бесконечно пушистых котиках, то и дело появляющихся в различных уголках городского пространства: на заборах, в окнах домов, на крылечках, прямо на улице, на перилах, на деревьях; в фонарях, зажжённых кое-где керосинках, старинной деревянной больнице, ещё земской, состоящей из нескольких построек; в самом ритме жизни – спокойном, размеренном, в трёх-четырёх магазинах, разбросанных по городу; белокаменном здании с колоннами в самом центре – бывшем доме купцов Пьянковых, от которого так и веяло стариной; в древнем размытом кладбище и широкой строптивой реке, в водокачке, перестроенной из старинной церкви заброшенной мельнице и в почти высохшем Пожарном озерце; в трёх деревянных мостиках: коротком, который так и зовут – «маленький» или Уточкин, Знаменском и «длинном». Город можно обойти кругом любым из них, что Костя находил символичным; лишь весной, когда разливается Солёное озеро, затопляя Уточкин мостик, половодье вынуждает отдалённо живущих горожан делать большой крюк.

Эти реалии, как и всё в этом Городе, казались ему исполненными таинственного и несущими на себе печать инобытия, подкреплённую всевозможными легендами и слухами.