Мия Тави - Ярмарка чудес. Недетские сказки

– Слушай своё сердце, – сказала мама, – оно тебе всегда подскажет. Самого важного глазами не увидишь. Оставайся прежней. Не торопись! К тебе ещё придёт настоящая любовь.

– Зачем я только пошел на эту оперу? Правильно говорят, что все оперы про то, как тенор любит сопрано, а баритон мешает их счастью. – Поэт печально смотрел на сцену, действие было скучным.

– Ах да, я же пришел за вдохновением, – грустно вздохнул он. – Уйду в антракте.

Но тут он увидел ее. Вокруг Прекрасной Лауры сиял волшебный свет. Как она пела! Голос ее проникал в душу Поэта.

– Вот оно, вдохновение!

Рис. Марии Шмелевой

Поэт смотрел во все глаза. Он не замечал, что певица не особенно красива, с лишним весом, костюм совсем не украшал ее. Поэт сиял: «Как она поет!» Он дарил ей цветы, встречал и провожал. Прекрасная Лаура принимала ухаживания и вскоре переселилась к Поэту. Он продолжал писать стихи, вздыхать и слушать арии.

Однажды утром Поэт пришел на кухню. Завтрака не было. На столе лежала записка: «Прекрасная Лаура умерла. Похороны были в пятницу. Тебя решили не беспокоить. Меня позвали работать в театр в другом городе. Твоя Наташа».

Поэт призадумался. Наташа. А когда он последний раз произносил это имя? Он звал ее Прекрасная Лаура. А она была Наташа. Женщина, которая ходила на работу в театр, покупала продукты, готовила и ездила на метро.

Поэт огорчился. Что теперь делать? Идти к Бабе-Яге, просить волшебный клубочек, чтобы он привел к любимой? Ждать Фею с палочкой? Серого Волка?

Наташа не писала.

Поэт ждал волшебства.

Наташа пела, у нее были другие роли, другие поклонники дарили ей цветы. Но боль в душе не проходила. Поэт! Она любила его. Но он не видел ее, реальную женщину. Он любил придуманный образ.

– Сколько об этом написано! – Наташа грустно улыбнулась.

Может быть, Поэт дождется Фею с палочкой, и она всё объяснит. Или даст какую-нибудь книжку почитать о том, что не стоит реальную женщину менять на сказку.

Подскажите, где сейчас продают банты?

Обычные капроновые банты, мне такие мама в школе завязывала. Ну да ладно…

Итак, жил-был бант. Нет, не так. Жила-была белая капроновая лента, которая, если завязать ее на волосах девочки, становилась изящным шикарным бантом. Но вот беда, завязать красиво получалось не всегда.

Когда вы последний раз пробовали завязать бант? Ха! Попробуйте! Я уверена, что заколки для волос придумал самый отчаявшийся из родителей! И скорее всего, это был отец девочки.

Хорошо, когда бант завяжет мама. И идет тогда девочка в школу, красивая и гордая, с большим белым бантом в кудрявых локонах. А если папа или бабушка? У папы пальцы неумелые, а у бабушки, сухие и покрученные артритом. И бант получается такой же – бесформенный и уставший от жизни.

Непросто жилось банту. Он никак не мог взять в толк, какой же он на самом деле. Красивый, фееричный, особенный или ничтожный, растрепанный и старомодный? И каждое утро для него начиналось с невыносимых терзаний от неопределенности и сомнений.

Вот и получалось, что завяжут его на волосах, и идут они с девочкой в школу. Если ловят на себе восхищенные взгляды – у банта жизнь удалась! Он чувствует себя великолепным, а мир благосклонным и добрым. А если дернули злобные мальчишки за ленточку, и он развязался, то сколько потом ни завязывай, выглядит, как в день апокалипсиса после атомного взрыва. Все видят его несовершенство.

Вся эта история с настроением и неустойчивой самооценкой жутко изматывала его нервную и без того тонкую душевную организацию. И однажды в тоскливый осенний день бант потерялся. Он просто соскользнул с волос девочки и затерялся на тротуаре в пыльной пожухлой листве.

Бант долго грустил и совсем было отчаялся, когда неожиданный порыв ветра увлек его. А когда он пришел в себя после кульбитов, то в опускающихся на город сумерках увидел светящуюся вывеску «Ателье мод». Даже потерянному банту было понятно, что здесь кроят счастье! И его душу защекотала надежда. Дрожь от возбуждения пробежала по капроновым нейронным связям. Робея от смущения, он проскользнул в ателье.

В большой и светлой комнате оказалось множество удивительных и чудных предметов: утюги, гладильная доска, странные и диковинные выкройки-лекала, ножницы, разноцветные булавки, манекен, а за швейной машинкой – царицей цариц сидела женщина и, не иначе как колдовала над какой-то вещью.