Михаил Першин - В. Ж. О. П. (виртуальная жизнь офисного планктона)

Его ждал напряженный день. Предстояло сдать очередной номер «Пионеров», и уже пришел перевод следующего, который надо было срочно отредактировать и передать на верстку. К тому же его постоянная напарница Ира Грекова ушла в отпуск, так что могло внезапно свалиться что-то из ее работы. Конечно, Ира перед отъездом все хвосты подчистила , но в окончательности этой подчистки никогда не могло быть уверенности. На самом деле, и тот номер, который предстояло сдавать самому Дмитрию Михайловичу, пока не был окончательно утвержден американцами и в последний момент они могли прислать еще какие-то исправления. А самое главное – могли возникнуть дела, о которых заранее даже и не догадываешься.

Так оно и вышло.

Дмитрий Михайлович сел за свой стол и включил компьютер. Ввел пароль, зашел первым делом в почту и – опаньки! – три письма: от Нелли, секретарши, и два – от Кати Пораниной из международного отдела, той самой, что общалась с купервиллеровцами и служила передающим звеном между ними и главным редактором.

Тут мы вынуждены снова отвлечься от основной нити повествования. Так же, как читателей, не растящих детей соответствующего возраста, пришлось ввести в мир Пионеров-бумси, так и тем, кто не имеет отношения к издательскому процессу, надо пояснить, что из себя представляет главный редактор журнала.

Образ Главного Редактора журнала складывается у большинства людей по аналогии с образом главного врача больницы или главного режиссера театра, или, по крайней мере, главного технолога на фабрике. То есть он представляется либо самым большим начальником на предприятии (как главврач или главреж), либо руководителем крупного подразделения (как технолог). К тому же при словах «главный редактор» в памяти читающей публики всплывают имена Твардовского, чей «Новый мир» был властителем дум в давнишнюю оттепель или тех, кого, в пору ее ремейка тридцатью годами позже, называли прорабами перестройки. Да что там говорить! А Кольцов, а – копнем еще глубже – Некрасов? Какие фигуры! Что за имена! Вот это и есть главный редактор, не так ли?

Так-то оно так. Только ни к Дмитрию Михайловичу, ни к еще семи главным редакторам журналов , работавшим рядом с ним (об одной из них, Ире Грековой, мы уже упомянули), вышесказанное ни в малой степени не относится. В их подчинении не было не только коллектива , но и вовсе никого. Вообще, главный редактор журнала стоит в издательской иерархии на самой низшей ступени, он пролетарий, который пашет журнальную ниву, давая самому себе задания в качестве главного и выполняющий их в качестве просто редактора . Конечно, не он один находится на этом уровне: тут и дизайнеры, и верстальщики, и – в других, не редакционных отделах – сотрудники какого угодно профиля: от менеджера складских помещений до айтишника, следящего за работой компьютеров. Единственная категория служащих, которые смотрят на всех них (в том числе и на главных редакторов) снизу вверх – это уборщицы-среднеазиатки, да и то по причине традиционного пиетета людей, делающих что-то руками, к тем, кто работает головой, прикасаясь, в лучшем случае, к клавиатуре или карандашу.

Это, впрочем, относится лишь к формальной стороне дела. Неформально Дмитрий Михайлович пользовался большим авторитетом коллег. Ну примерно – как на заводе космической техники – уникальный фрезеровщик, который может выстрогать на своем токарном станке любую деталь для ракеты с точностью до микрона и к которому генеральный конструктор обращается на вы. Но все же, как ни крути, фрезеровщик он и есть фрезеровщик.

Впрочем, представление широких народных масс о том, что такое главный редактор, иногда играло на руку Дмитрию Михайловичу и ему подобным. Например, когда звонил возмущенный родитель ребенка, пославшего в журнал свои каляки-маляки две недели назад, с вопросом, почему нет рисунка в накануне вышедшем номере. В этом случае Нелля, к которой поступали все входящие звонки, сперва уточняла, о каком журнале идет речь, а потом произносила магические слова: «Минуточку, я соединю вас с главным редактором». Эта фраза действовала умиротворяюще: звонившему представлялась огромная организация, где-то на самой вершине которой сидит – нет, восседает! – почти недосягаемый Главный, с кем его (Главного) личная секретарша его (звонившего) соединяет. А могла бы ведь и не соединить. После этого тон претензии менялся на просительный, что-то типа: «Не могли бы вы спросить у того, кто этим занимается, что́ там с рисунком Ксюши Перепонкиной». Да, и еще «Извините» – в самом начале: «Извините, не могли бы вы…». Но что небожитель (-ница), снисходя до личного общения с читателем, вальяжно отвечал (-а):