Михаил Першин - В. Ж. О. П. (виртуальная жизнь офисного планктона)

Бумсиландия – космическая страна, населенными пунктами которой являются близлежащие планеты. Нет, к планете слово лежать не очень подходит. Ну пусть будет близвращающиеся . Впрочем, если сами авторы этой эпопеи не слишком-то задумывались об астрономической достоверности, то что́ уж нам-то проявлять излишний педантизм?

Надо сказать, что заселена весьма небольшая часть Бумсиландии. Как раз освоением необжитых планет и заняты Пионеры-бумси. И всё было бы хорошо, если бы параллельно с ними захватить (чувствуете разницу?) эти космические объекты не пытались Пираты-керуки, злобные, беспринципные и… В общем, пираты – что с них взять? Как Бумси, так и Керуки (без дополнений «Пионеры-» и «Пираты-» их следовало писать с заглавных букв) обладают широким спектром совершенно сказочных свойств и орудий. Впрочем, сказочность эта закамуфлирована под научно-фантастичность. Например, то, что в сказке было бы живой водой или молодильными яблоками, здесь оказывается, соответственно, эликсиром профессора Бауэра и плодами, полученными в результате селекции в Парафрут-лаб. Все попытки Дмитрия Михайловича перевести «Парафрут-лаб» как «Лаборатория фруктологии» или хотя бы «Лаборатория парафруктов» разбились о твердое желание партнеров сохранить в неприкосновенности оригинальные названия, как разбиваются волны Атлантики о рифы Карибского моря.

Нетрудно догадаться, что этот парафраз истории освоения Американского континента, развернутый на миллиарды парсек, и придумали на том самом континенте правнуки пионеров прерий и остепенившиеся потомки карибских корсаров.

Кстати, насчет «пионеров». С ними тоже произошло некоторое бодание . Сразу после того, как издательство, в котором трудился Дмитрий Михайлович, заключило договор с Cuperwiller group – производителями игрушек и владельцами франшизы, он вместе с девочками из международного отдела стал бомбардировать правообладателей письмами о том, что «пионер» для русского читателя имеет совершенно иной смысл, чем для американского, предлагая замены: «первопроходцы», «открыватели», просто «герои». Но из-за океана твердо отрезали: во всем мире известен бренд «Пионеры-бумси», и любое, хотя бы малейшее, отклонение от канона недопустимо.

После первых месяцев взаимного недопонимания русская сторона в лице Дмитрия Михайловича усвоила, что́ не стоит и предлагать, что́ подлежит обсуждению, а что́ можно спокойно менять, не опасаясь возмущения партнеров. И началась довольно ровная и довольно плодотворная работа.

Кроме «Пионеров-бумси» у Дмитрия Михайловича был еще журнал раскрасок «Раз краска, два краска», но с ним возни было немного: там работали главным образом верстальщики, а редактору оставалось только придумывать какие-то вступительные слова, вроде:

Вот и осень наступила, листья пожелтели, покраснели… А какими они еще стали? Быстро бери карандаш и выясни это.

Да к тому же еще и при верстке оказывалось, что места для такого многословия нет, и все сокращалось до:

Раскрась-ка деревья в осенние цвета!

И еще были книжки комиксов. То есть по сути-то они действительно были книжками , но по высшим издательским соображениям выпускались как периодическое издание, с соответствующей нумерацией. Несмотря на определение периодическое , никакой периодичности в их выпуске не соблюдалось, и как раз в описываемый нами период комиксы не намечались. К счастью. Потому что если бы ко всем срочным журнальным делам еще и они – так вообще бы труба!

Кстати, читатель! Увлеченный тонкостями детско-развлекательно-игрушечно-издательского процесса, вы не упустили из виду того, с чего мы начали, – грядущих родов дочери Дмитрия Михайловича? Вот видите, а ведь вас от начала рассказа отделяет всего несколько абзацев. Так что не стоит удивляться тому, что и Дмитрий Михайлович за час и семь минут, которые заняла у него дорога от дома до работы, – нет, конечно, не совсем забыл о том, что́ должно сегодня произойти, это и невозможно: он был внимательным, любящим отцом, – но перестал думать об этом беспрерывно, а вместо этого обратился мыслью к делам рабочим. Конечно, Леночка все равно постоянно была рядом . Но именно рядом – как сосед, сидящий в метро на одном с тобой сидении: ты помнишь, что он здесь, и можешь скосить глаз, чтобы посмотреть, что́ там он читает или во что играет, можешь даже перекинуться несколькими словами, спросив, который час или посетовав на духоту в вагоне, но это не отвлекает от чтения своей газеты или размышлений о работе. Как это и было с Дмитрием Михайловичем.