ИКра - Тысяча жизней

Для здешнего оседлого скитальца

Он новый урожай взрастить помог.

Вот только не от старости – от пепла

Скитальца голова уже седа.

Вздохнул он: «Смерть пришла. И жизнь поблекла».

Продолжил стройку. Скоро холода.

Паломник усталый, под солнцем идущий,

От зноя палящего – впалая грудь,

Под яблоней старой да дикорастущей

Решился прервать свой извилистый путь.

И путника, знаешь, совсем не смутило —

Под деревом нет ни букашки одной.

Цветочным букетом в зелёном настиле

Она увлекла доходягу с собой.

Он бросился к ней – родным домом пахнуло —

И слёзно просил от жары оберег,

А древо приветливо веткой махнуло.

Сам лист разошёлся. Бедняга прилёг.

Во дерева кроне – птиц щебетанье.

Их не было видно, сколь взгляд не трудил.

Послышались песни и глас ликованья

О рощах небесных и: «Всё впереди!»

Дороги топтун в рай помчался галопом.

Забыл, бедолага, про свой Страшный суд —

Там, где во простых простынях перед Богом

Душа предстаёт без приземистых пут…

Пропитан горючей смолой мандрагоры

У яблони старой медка аромат.

До яблок, что зреют совсем не так скоро

Покойник остался под древом лежать.

«Всю жизнь я свою отдаю в руки Бога» —

Паломник в своём завещаньи писал, —

«Душа невесома. Жизнь в теле убогом.

Сколь мил белый свет!…»

Несчастливый финал.

Луна зовёт. Бегу вперёд.

Не держит клетка.

И снова человек умрёт.

Вервольфа метка.

Смерть позади и крики дам.

Собака взвыла.

И до утра по городам

Луна носила…

Шерсть на дыбы. Холодный ствол.

Охотник близко.

От выстрела в упор ушёл.

Играю с риском.

Проклятья сыплются мне вслед

Капкан пробрякал.

А шрамы, что их горький след? —

Как кот наплакал…

И снова утро. Стук дверей.

Рубашка в пятнах.

Глядит из-под густых бровей

Оскал приятный.

Сменил рубашку. Вытер кровь.

Мой взгляд с опаской.

Я ласков днём. Луны любовь

Не будет лаской.

Я не люблю пустых речей.

Люблю порядок.

Но волк не роет для людей

Могильных грядок.

Мне говорят: «Луна дурна!»

Я им не верю.

Луна бежит всегда одна,

Подобно зверю.

Хмурый вечер. Паству вёл пророк,

Наслаждаясь полюшком зелёным;

Наблюдал, как дворник-ветерок

Тучи нагоняет клёном.

Когда небес бурлящая вода

Держать себя была уже не в силах,

Сотни капель, точно провода

Заплясали на упругих спинах.

И пугало, скорбя, скрипит

Под той средой, что «камень точит».

Но вот уже тайник открыт.

Переполняют чувства. Напророчил.

Свиток пророк изловчился достать,

Который воду в вина превращает.

Пока был жив, он пил. Не встать —

Так его земля отягощает.

Дождь предложил космический кульбит,

Как опоил продрогшего пророка,

Покинул дух пределы всех орбит,

Лишь почерпнув пьянящего порока.

Закончен день

Напрасным делом.

Боюсь, как тень,

Разлуки с телом.

Своей иллюзией пленён.

И отовсюду – нити, нити!

Ищу я призраки времён.

Вы, нервы-струны, трепещите!

Рубить! Давить, как вошь!

Узлы. Так много связей!

Рубить? А если оборвёшь

Ту ниточку, что жизни вяжет?

Вяжу на память узелки.

Но ниточки свалялись дружно.

На расстоянии руки

Плести судьбу не так натужно.

Так потянуло веселиться!

Но навалился сверху сон.

И время, знаешь, спать ложиться.

Последний матери поклон…

И начат день

Напрасным делом.

Боюсь, как тень,

Разлуки с телом.

Порой в погоне за здоровьем

Не замечаем простых истин:

Имеем вредные привычки,

Но жизни мы без них не мыслим.

Недавно вот пошла буза такая:

На площади, шатаясь и икая,

Один пузатый выпивоха

Кричал, пуская носом дым:

«Зачем я пью?

Да потому что плохо!

Я пью за Крым,

Глаза закрым.»

Я увидал горшки на подоконнике.

Я посмотрел на фото в твёрдой раме.

И понял, что живу на подлокотнике

Дивана, прочно занятого мамой.

Когда мы жизни горестей накушались,