Любовь Воробьева - Тысяча жизней

Шумный проспект, гул машин, солнце в пучке пшеничных волос, сумка через плечо. Я опаздываю, и мне нельзя потерять это место, гроши за мытье полов в галерее – это хоть что-то! К тому же, по выходным Майк разрешает мне бесплатно рисовать, а вид из панорамного окна студии на втором этаже, скажу я вам, загляденье! Тот самый знаменитый вид между высотками и восходящим в дали солнцем. Я счастлива. Голову кружит уже чуть морозный воздух прозрачной осени, а также ненавязчивое чувство голода, но я счастлива. И к тому же, крайне стройна! Быстрые шаги тормозит светофор, я встаю на исходную и готовлюсь отвоевывать место под солнцем на переходе. Четыре, три, два, и взгляд натыкается на небольшой бумажник у бордюра. Я опаздываю. Но, кажется, нас с Роз ждет неплохой ужин! Впрочем, у нее он всегда неплохой, а вот мне подгоны Вселенной явно не помешают. Быстрое движение рукой, и вот я уже внимательно изучаю содержимое кошелька на своей любимой скамейке под деревом. Итак, налички немного, хватит на несколько поездок в метро и только. Две карты, как пользоваться которыми я не имею ни малейшего понятия. Это, кстати, большое заблуждение, что все русские – хакеры. Я с трудом включаю нужный мне канал на телеке Роз, что уж говорить… В карман поменьше втиснута записка, какие часто вкладывают в бумажники на случай потери. С чувством легкой досады – похоже, кошелек все-таки придется вернуть – читаю на небольшой карточке надпись: «Если вы нашли мой кошелек, пожалуйста, верните. Он дорог мне как память. Спасибо». И далее – номер телефона.

– Ты с ума сошла, а вдруг он какой-нибудь маньяк?

Моя дорогая Роуз, как всегда, категорична, прямолинейна, и, не мешкая, высказывает вслух мои собственные опасения.

– Именно поэтому ты и пойдешь со мной. И успокойся, я ведь сама ему написала.

– Господи, зачем вообще этим заниматься…

– Прекрати ворчать и просто прогуляйся, ладно?

Подкрепляю свою просьбу теплой дружеской улыбкой, которая зачастую все-таки остужает пыл моей милой. Словесная буря потушена, и через минут сорок мы стоим у той самой лавочки и ждем хозяина бумажника. Может, и правда стоило просто забрать кошелек себе, как говорит Роуз? Что меня дернуло проявить благородство, великодушие или черт знает, что еще, и все-таки написать этому, как оказалось, крайне приятному парню? Повелась ли я на его чарующе мягкий тембр голоса? Или на его очаровательный британский акцент? О чем я вообще думаю, стоя под этим деревом и собирая первые капли намечающегося дождя? Роз начинает закипать.

– Если через пять минут он не явится…

Но он явился. Первая замечаю вдали оговоренное красное пальто и характерные кудри. Шаг, шаг, еще шаг. Слишком быстро, слишком близко. Я ведь до сих пор теряюсь в языке при форс-мажорных обстоятельствах, а это, определенно, одни из них. Что надо сказать? Как построить фразу, как поздороваться? Нервно оглядываюсь на Роз, но, кажется, помощи от нее можно не ждать. Судя по ее еще недавно уверенному лицу, подруга испытывает схожие с моими затруднения. Несомненно, из-за этой невероятной улыбки.

– Привет…

Ох, слишком фамильярно, наверное. Набираю в грудь воздуха, чтобы выдать что-то вразумительное, и в эту самую секунду небо прорывает тонна ледяной воды.

Конечно, идея добежать до студии сухими провалилась. Сегодня пятница, и последняя группа будущих художников уже выходит из класса, который мне и предстоит мыть. Впрочем, больше всех грязи натащили с улицы именно мы втроем – я, Роуз, и, как выяснилось, Роберт. С одной стороны, святой ливень избавил меня от лишних переживаний по поводу общения, и я довольно уверенно предложила укрыться в художке. С другой, чертов дождь наградил меня отвратительно мокрой головой, вода с которой теперь стекает на пол, а все веселые фразы по поводу погоды, кошелька и имен уже прозвучали, оставив нам неловкое молчание. Роуз, известная любительница исчезать из щекотливых ситуаций, уже завалилась в кресло и набрала своему парню Стиву. Из всех своих мокрых вещей она позаботилась только о дизайнерской сумочке, которую устроила сушиться на столике. Я же неуверенно тереблю мокрый шарф и робко поглядываю на нового знакомого.

– Э… Здесь я работаю, да.

– Ты художник?

Чертова улыбка.

– Ну… в какой-то мере да. Только у меня не кисть, а швабра. Я мою здесь полы.

– Тогда мы, кажется, прибавили тебе работы!