Егор Винокуров - Мальчик и САЛОвей. Столкнулись старые враги и новые друзья

Высокая, широким плечам позавидует иной физрук. Стоит на школьном дворе, как на армейском плацу, на расстоянии пары шагов от калитки. На улице жарко – она выбрала тень дерева слева. Мамина одежда похожа на военную форму. Генеральскую – маме прочили высокие звания, но что-то не сложилось.

Квадратная челюсть пошла вниз, могучие лёгкие набрали воздух для крика, могущего заглушить вертолёт:

– Ру…

– Я здесь, ма.

Какой запал даром пропал! Мама сурово сдвинула густые брови, но не отчитала, а уведомила:

– Едем к психокорректору.

– Куда? – Мальчик понизил голос, надеясь, что мама тоже станет говорить тише.

– На психо-коррекцию! – Рявкнула мама, не учитывая последствия вести. На них оглядывались, и мальчик покорно двинул к выходу – зачем ещё больше огласки?

Дорога мелькнула быстро, мама пресекла попытку оспорить визит, и мальчик уныло думал думу. Раньше он хоть Другу мог пожаловаться. А теперь – сиди и тоскуй. Не плакаться же Учителю – ещё откажет магии учить…

А «Учитель» честно учил речь. Сложно собачье горло заставить говорить людские звуки. Но ещё сложнее разобраться в языке. Сейчас говорили на потомке древней речи. Приходилось сочетать то, что знал, с тем, что слышал. Благо, улавливались и сходные слова, и похожие интонации.

Взять, опять же, «упырь», древнее слово, которым обозначали таких, как он. Но сейчас в это слово вкладывают нечто иное. Не распознал отличия – вот и согласился с клятвой, не отменишь. Хорошо хоть, во второй раз не дал.

Куда мальца везут… Вроде говорил, что после уроков – домой. Проверяли бы новые познания в языках. Ага, похоже, приехали. Ну-ка, -ну-ка.

Офисное здание – стекло и металл – возвышалось на двадцать пять этажей, как нос супер-лайнера – одна из сторон выступала вперёд и, казалось, нависала над дорогой. Строгий вахтёр сурово махнул на лифт. Тринадцатый этаж. От лифта повернуть направо – и в самый конец коридора, вдоль однотипных дверей. Вход в офис 1366 – по левую руку, прямо перед огромным фикусом в деревянной бочке. Мальчик, пока шёл, смотрел на таблички на дверях: «ООО Пирамида», «ЗАО Андромеда», «ЮКПРНП: Юридическая компания по решению некрозооморфных проблем».

Фикус у окна, которое заменяло стену, так разросся, что перистые листья заслоняли вход в нужную дверь. Мама отклонила ветку, постучала. Мальчик разглядывал скромную золотистую табличку «Доктор, академик, профессор психокоррекции Петушанский В. В.»

– Мама, я буду хорошим…

Последняя попытка разбилась о крепкое спецназовское сердце: и не такие умоляли, и жалобнее бывало. Дверь открыта, сын с ускорением влетел внутрь. Мама зашла следом.

Голые серые стены окружили, как бетонный забор на стройке. Окно во всю стену отгорожено столом длиной в окно. На столешнице в ладонь толщиной высились башни исполинских книг. За ними, как за забором, восседал обладатель блестящей на солнце лысины.

Мальчик глянул на потолок – нет ли там солнечного зайчика, отразившегося от кумпола, и обомлел – от края до края потолок украшали знаки, фигуры, символы. Школьная геометрия пригодилась – он распознал зелёный шестиугольник и красную пятиконечную звезду внутри него.

Мальчик пялился с открытым ртом на узоры. Из-за стола выскочил тщедушный мужичонка ростом чуть ниже мальчика. Руки – в карманах серого, под цвет стен халата. Обуви не видно – халат ниспадает до пола.

– Здравствуйте! Добрый день!

Мальчик опустил голову в поисках источника звуков. Огромные, увеличенные раз в пять толстенными линзами очков глаза неясного цвета уставились на него снизу вверх. Мальчик отпрянул – если бы не мамина хватка, то удрал бы за дверь.

– Мы по записи… – Начала мама.

– И кто у нас такой хороший?

Мама сморщилась – неприятно командиру, хоть и бывшему, быть прерванным.

– Руко…

– А я не вас спрашиваю. Мальчик же не немой?

Мальчик наблюдал за увеличенными глазами под гигантскими очками. Странно – говорит доктор вроде и мягко, а взгляд… Пригвождающий.

Мальчик смотрел на очки. Ого стёкла – даже солидный нос под ними выглядит небольшим, а рот вообще еле виден. Окуляры увлекли, мальчик не слышал скрежета маминых зубов. Рывок за руку вернул внимание в сейчас.

– Доктор спрашивает тебя. – Голос мамы как лезвие японского меча, которым она под настроение размахивала.

– Рукослав. – При маме, гордящейся именем, он боялся прятаться за Славик.

– Я хочу тебе помочь…

Голос доктора тише, мальчик вслушивался, чтобы услышать окончание. И снова громко, уже маме: