Егор Винокуров - Мальчик и САЛОвей. Столкнулись старые враги и новые друзья

Выбросы леденящей тишины усиливались эхом из бетонной трубы.

– Махцапдра… Ты это… Извини… Вырвалось… – Кролик съёжился, и походил размерами на дохлую крысу.

Черепашка втянул череп-голову в панцирь. Попытался и лапы – но они распухли от обилия бактерий и забавно торчали стороны, дрожа кончиками коготков.

Сенбернар покаянно накрыл голову лапами.

Доберман-только-из-могилки ёрзал, смущался, но хорохорился:

– Ты чьё тело взял?

– Акула! Гроза морей и океанов!

– Вернее, малёк акулы… – Пытался перетянуть одеяло на себя в-прошлом-бойцовский-пёс.

Хохму перебил истерический удар тишины, подобный бешенству учительницы, обнаружившей одновременно и поголовное списывание, и свою полную беспомощность:

– Кто сказал?????

– Ну, я. – Задняя лапа добермана, скрытая от глаз пираньи, тряслась в нервном тике. – И что ты сделаешь? Укусишь? Заколдуешь?

Молчание. Затем почти спокойно:

– Не забывайте, я знаю о враге больше вас.

Доберман склонил голову.

– Согласен, Маха. Но ты, правда, смешно выглядишь.

Дальнейший осмотр дал ещё больше повода для смеха – если вы наблюдатель со стороны. Команда потрясённо молчала. Миха, крупный бело-рыжий сенбернар с дыркой в голове. Кром – поджарый длинномордый наполовину освежёванный доберман. Фрея – кролик с непомерно раздутым… Ну, тем, чем кролики славятся. Тело черепахи занимал самый нелюдимый член команды. Он откликался на кличку Безымянный. Ну и, само собой, гроза морей и океанов.

Самое печальное: на всех – двадцать зубов. Да и те в одном рту. Который вещал:

– Что за чёрт! Почему не тела воинов? Царей? Людей, в конце концов?

– А где курганы, могильники, оружие и ценности для новой жизни?

– Как прикажете мстить?

– Не знаю, Маха. Видимо, сбой. – Фрея ощупывала новое тело с возрастающим интересом.

– Надеюсь, врагу досталось наравне с нами . – Главарь клацнул зубами, сверкнули глаза. – Продумаем План. Как победить Врага? Не то, что в прошлый раз, а наверняка ?

Спустя полчаса Легион разбежался, расскакался, расползся и расплавался в разные стороны. Перед постройкой планов неплохо оценить, где вести боевые действия.

Прогулка каждый день. А что делать? Без неё – отсутствие прогулки изо дня в день. Никакой разницы. Унылые ступени подъезда ложились под ноги, как и год назад, и двадцать лет назад, и полсотни лет. Звуки шагов разносились по лестничным площадкам вверх и вниз.

Он принципиально не пользовался лифтом. Да, смотреть на некоторые пошарпанные двери под полусдёртым дермантином неприятно. Да, смердит от мусоропровода. Да, под ногами звенят банки от энергетиков, позвякивают осколки от водки, прокатываются окурки косяков, шуршит шелуха. Да, тучи навозных мух-бомбовозов роятся на подтёках из мусоропровода. Из перил торчат гвозди.

За окном лестничной клетки озеро. За озером – бывшая промзона, а теперь торговые и развлекательные центры в ассортименте.

Он не помнил себя маленьким. Детские воспоминания выпали – профессионал не лазит по закоулкам сознания, а строго дисциплинирует ум. Никаких действий, не разрешённых владельцем ума. Никаких произвольных образов. Образами думают идиоты и недоумки. Удел профессионала – чёткие, холодные слова. Подъём. Гигиена. Прогулка. Еда. Работа. Попытка заснуть.

Жаль, что холодные образы бессильны. Говорят, мысль материальна. Враки – без силы мысль не воплотить. Но силы нет. А была бы – зачем?

Мечты мечтами, а школу никто не отменял. Комната убрана. Школьная форма надета – синие брюки, белая рубашка, синий пиджак. На кухню бы зайти, в глаза родителям посмотреть. Вдруг сочувствие мелькнёт?

От недосыпа в глазах будто скрипит песок. Голова не хочет думать, а ст о ит – вместо родителей мальчик нашёл на столе записку:

«После уроков останься в школе, я зайду. Мать».

Чего она? Добром мамины идеи не кончаются. То кружок по жестокому карате – мама служила в армии вместе с тренером. Итог – подбитые глаза и больные рёбра после контакта о синий мат. После инцидента любой хлопок – дверью ли, ладонью – напоминал мальчику звук падения в спортзале, отдавался болью в рёбрах.

Экстремальное плавание – тренер учил маму в спецназе. Результат – дышал водой на фоне бледно-голубого кафеля. Потом родители месяц уговаривали в ванну залезть, хоть воды по щиколотку.

Мамины идеи выходили боком, а папины – арфа, пианино, балет – зарубались кое-кем на корню.

Робкие попытки намекнуть, что чёрная мебель и красные обои на кухне – не лучшая идея, опровергнуты обоими родителями. И папа, и мама попали под влияние «дизайнера». В результате мальчик жил в квартире вместе с самой странной кухней в городе. Тёмно красные стены. Зелёные шторы. Чёрная кухонная мебель, чёрная столешница под гранит.