Жан Висар - Боря вышел из моря

Это была первая причина – грустная.

Вторая – проще.

Мой сын Сергей, с которым мы сейчас тоже, к сожалению, встречаемся редко, все время склонял меня к переложению на бумагу множества забавных историй из моей жизни, которые, на определенном этапе нашего с ним всегдашнего застольного общения, как-то вдруг всплывали, из растревоженной алкоголем памяти, и как будто сами собой вылезали на мой уже заплетающийся язык. Ему почему-то это было всегда интересно. Во всяком случае, в процессе застолья.

Ну, а третья причина – и совсем проста.

Никогда тяги к эпистолярному жанру у меня ранее не наблюдалось, да, честно сказать, и быть не могло. Дело в том, что человек я абсолютно неграмотный – ну, в смысле правописания. Такое у меня с детства. По науке эта придурь называется – дислексия. Как бы болезнь такая. Причем солидный опыт уже прожитой жизни показал, что недуг этот совершенно неизлечим и, если бы не технический прогресс, с его компьютерами, то я никогда бы не сумел сколько ни будь грамотно перенести на бумагу даже самые примитивные свои мысли.

Но теперь, в наше компьютерное время, для таких убогих, как я – полное раздолье. Шлепай себе по клавишам, а оно там само как-то пишется, исправляется, да еще и без всякого раздражения, а наоборот – участливо так, комментирует все огрехи твоего козлиного блеяния. Вот, действительно, – дожили. Класс!

Иной раз даже диву даешься – уж и так напишешь какое-то слово, и эдак, и все буквы в нем попереставляешь, а этот, гад, – ну, электронный редактор, который ошибки находит, не пропускает слово и все! Хоть тресни! Подчеркивает, гнида, красным, как ненавистная еще со школы, училка по русскому. Ну, что ты с ним будешь делать!

Обзовешь его, конечно – беднягу безответного, чем ни попадя, шлепнешь с раздражением по клавише, чтобы к нему же в словарь заглянуть – как там все-таки надо то, блин! А там, оказывается – эвон как!!! Да уж, могуч наш язык! Недужному человеку, с дислексией, эдакий грамматический выкрутас даже в голову не придет.

Трудно даже себе представить, как в старину то, не имея ни только компьютеров с редакторами, но даже и обычных пишущих машинок, все эти классики умудрялись гусиными перьями наскрипеть такое огромное количество томов своих собраний сочинений? И совсем неплохих, скажу я вам, томов. Нет – ну как?! На книжные полки глянешь – ужас просто! Это же все надо было написать. От руки, заметьте, написать! Да десять раз переправить. Да потом еще и красиво перебелить начисто. И ни одной грамматической ошибки! Хоть диктанты диктуй. Уму – непостижимо!

Сначала я ужасно расстраивался по этому поводу, а потом как-то успокоился. Решил – раз он такой грамотный, редактор то этот, пусть будет, как он хочет. Ну, хочется тебе, чтобы я так написал, – ну, и ладно, и хрен с тобой!

– О! О! Видали? Опять, ошибку подчеркнул! Ну-ка – что там опять тебе не нравиться?

«Если Вы допускаете экспрессивные слова с ярко выраженной окраской и бранные выражения…».

– А? Чувствуете? – как излагает, зараза! Завидно даже. Конечно, дорогой! Еще как допускаю. Причем легко и не задумываясь – не то, что ты, зануда эдакий, да крючкотвор! На вот тебе…

Кстати, если что-то в моем изложении и вам не понравится – слово какое безграмотное или запятая, не туда ввёрнутая, или мысль явно ошибочная, то знайте – это не я. Где уж нам. Это все он – редактор.

Слова этой дурацкой еврейской песенки или частушки, или Бог знает, чего, иногда всплывают в памяти, и всегда ассоциируются у меня с Борей Лейб овичем. Наверное, он сам и принес ее тогда в нашу институтскую компанию. Эту песенку, да еще поговорку. «Боря – вышел из моря».

Это нужно произносить, картавя, с одесско-еврейским выговором, как это обычно делают, когда озвучивают героев анекдотов – или одесского еврея, или Вову Ленина. Ну, да – того самого – из мавзолея. Который в девичестве был – Ульяновым. А, в словах “ во дворе» и «неудовлетворен» ударение нужно ставить на букве «О», в предпоследнем слоге.

Обстоятельный читатель, естественно, может, используя эти несложные рекомендации, начать читать сызнова. Остальным же настоятельно советую не останавливаться на этих второстепенных колористических деталях, а быстрее двигаться дальше.