Андрей Юрьев - Шумелка мышь. Взбалмошная, нежная, смешная

– И чтобы я вас здесь больше не видел! – прорычал Лаки и так сильно хлопнул дверью, что вывеска покачнулась, и чуть не свалилась на крыльцо.

– Вот урод! – сказал Фрай, выливая из саксофона воду. По колено в грязи он был похож на чертика.

– Урод… – согласился Гросс. Отряхнулся и, потащил из грязи тарелки и барабан.

– Накрылась наша музыка, – сказал Ланг.

– А знаете, как можно сейчас повеселиться? – сказал Фрай, прищурившись.

– Подпалить этот сарай? – предположил Грос, кивая на Гавану.

– Не угадал.

– Закинуться еще Фосом?

– К черту Фос! Давайте лучше навестим старушку Мышь!

Последние три дня Мышь была сама не своя. Бродила по комнатам и трогала себя. Проходя мимо зеркала, смотрелась в него и бурчала: – Своя я, или не своя я? Из головы не шел треклятый носок и унижение, испытанное по милости тараканов.

За вечерним чаем в пятницу она сказала: – Я этого так не оставлю! Уж я отомщу! – тяжело вздохнула, – Были бы они покрупнее – я бы наподдала им под зад. А так, что с них взять, с мелочи пузатой?

– Забудь, – сказал Ян и отхлебнул чай, аккуратно держа чашку. Посредине нее черной змейкой ползла трещина, и Ян опасался, что она может расколоться, окатив его горячим напитком, – Ты должна быть выше, – он взмахнул крылом, – Кто ты и кто они?

– Кстати, а кто они? – встрепенулась Жане, и пятое за вечер сизое перышко опустилось на дощатый пол.

– Тараканы, – ответила Мышь и попыталась себя обнять.

– Ах, тараканы… С удовольствием бы проучила парочку дождевых червей.. А этих – увольте. Не вкусные. И хрустят противно, когда их клюешь. Я ведь ненавижу чипсы, да дорогой?

– Любимая, пей чай, пока не остыл, – Ян поболтал ложкой, рискуя расколоть чашку, и незаметно затолкал перышко под кровать. – Пойми, наконец, – сказал он, драматично протягивая крыло в сторону Мыши, – Они такие, какие есть. К тому же, тараканы, любишь ты их или нет – важная часть сообщества. Они вполне, так сказать… Они.. это… нужны, да и все! Ян не смог придумать, зачем же так необходимы тараканы и от этого раздражение его достигло предельной точки. Он глянул на Мышь, пытающуюся обнять себя покрепче, потом на Жане. Та удивленно изучала орнамент на выцветшей скатерти. Ян хотел добавить что-нибудь умное, но не придумал и, нахохлившись, замолчал. Часы пробили восемь.

– Пойми, Ян, не могу я спустить им это с рук. Или что там у них? – сказала Мышь и откусила здоровенный кусок имбирного пряника, – Я обязана отомстить. В моей голове даже созрел план. Но, – Мышь тяжело вздохнула, – Я его забыла…

– Милочка – проворковала Жане, – не обращай на них внимания. Игнорируй, и они оставят тебя в покое.

Ближе к ночи Мышь устала думать о своей обиде, о тараканах и о том, как им отомстить. В голове гудело, в душе шел затяжной ливень.

– Да идет оно все полем! – сказала Мышь, глядя на свое отражение в зеркале. Показала язык, – Постараюсь с ними не встречаться, – И бухнулась на кровать.

Пробираясь на следующее утро сквозь обрывки снов, Мышь потянулась и с хрустом пошевелила когтями. В ее мозгу мурлыкал хит позапрошлого лета, и мир не казался таким мрачным, как накануне.

– Поваляюсь еще минут двадцать, – прошептала Мышь и засунула подушку между колен. На душе легко, когда можно позволить себе не думать о делах. Хит позапрошлого лета искусно сменился старой маминой колыбельной, и Мышь провалилась в сладкую вату сна…

– А ну встать! Тоже мне разлеглась здесь!

Мышь в ужасе соскочила с кровати и попыталась выпрыгнуть в окно. Зацепилась ночнушкой и чуть не грохнулась на пол. Зажмурилась крепко и в отчаянии закрыла голову руками.

– Как ты можешь спать, когда они издеваются над тобой! – раздался грозный писк. Он показался ей знакомым и начал будить давно уснувшие воспоминания. Те отбрыкивались и зевали, но потихоньку картина вырисовывалась. Детство, большая семейная гостиная, запах одуванчиковой трубки…

– Дедушка? – она разожмурила глаза и в недоумении уставилась на огромную старую мышь в красном расшитом золотой нитью халате.

– Сколько нужно тебе повторять! Ты должна уметь постоять за себя! – Старик размахивал руками, словно дирижировал оркестром. Глаза грозно сверкали.

– Вот вырастешь и некому будет о тебе позаботиться. Куда побежишь за помощью, когда мы с твоей бабушкой ляжем в могилу?

– Дедушка, я уже выросла…

– Тем более я не позволю, чтобы тобой помыкали!

– А ты… ведь ты уже…