Анна Миколайчик - Избранное

– Вы в первый раз в полиции?

– Да, раньше бывать не приходилось… – Как бы в подтверждение этих слов, на ее темно-коричневом лице еще больше округлились большие черные глаза. – Я не совсем поняла, зачем вы меня вызвали. Я не припомню за собой ничего такого, что могло бы заинтересовать полицию.

– А я ведь еще не произнес ни слова… не то чтобы обвинять вас. Меня только интересует, чем вы занимались во время карнавальных праздников.

– Ах, вот как. Но нельзя ли поконкретнее? Празднества длились не один день. Мне нужно все дни описывать?

– Если совсем конкретно, то я хотел бы услышать все о вечеринке на даче Гринбергов. Все, абсолютно все. Меня интересуют любые мелочи.

Мелани, удивленно наморщив лобик, стала лихорадочно вспоминать. Несколько минут она сидела, делая попытки припомнить, очевидно, что-то особенное, но, видно, ей ничего, на ее взгляд, стоящего в памяти не всплывало.

– Я не могу ничего такого вспомнить, – неуверенно, наконец, произнесла она и вопросительно взглянула на Штока.

– Но я и не жду от вас чего-то такого. Просто расскажите все по порядку: как вы попали в эту компанию, что делали на даче, как вели себя ваши приятели, где вы с ними познакомились.

– До карнавала я не была знакома ни с кем, кроме Томаса. Он и привел меня туда. Томаса я знаю давно, мы вместе учились в школе, он потом пошел учиться дальше, а я выбрала себе профессию стюардессы. Встречаемся мы с ним не очень часто. У меня редко в праздники бывают выходные. Но большого выбора у меня в этот карнавал не было. И я приняла приглашение Томаса. Хотя, скорее, из любопытства: хотелось побывать в компании студентов. Все было, по-моему, нормально.

– Вы как-то в общем говорите. Расскажите все последовательно. Во сколько вы приехали? Кто был одет в карнавальные костюмы, какие? Были ли все трезвые, или уже кто-то успел выпить? Как зашли в дом? Что было потом?

Мелани опять задумалась. Потом недовольно произнесла недоуменным тоном:

– Ну я же говорю, ничего особенного не было. Ну зашли, внизу была огромная кухня-гостиная. Верхнюю одежду мы сбросили на стоящее в углу большое кресло. Как все одеты были и во что, я уже не помню. Помню только, что Марк был в красной мантии и такого же цвета маске. Сначала все уселись у камина. Марк затопил его. Потом перешли к столу.

Мелани рассказывала, и, казалось, что она с трудом припоминает все случившееся. Но почему?

– Мелани, перед приездом на дачу вы, наверное, все немного выпили?

– Ну… да… в общем. Скорее всего, трезвыми были тогда только Люка и Франк… может, Марк еще. Я точно не знаю. Люка и Франк вели машины. Они должны были быть трезвыми.

Шток думал, как он ошибся! Из Мелани приходилось все сведения вытаскивать будто клещами. Она совершенно не могла последовательно и спокойно рассказывать. Все от нее как бы уплывало. Или она что-то скрывает, боится, или была пьяна очень… или то и другое.

– Сколько вы выпили до приезда на дачу?

– Ну… немного. Ко мне подружка заскочила около двенадцати. Вот мы и отметили встречу. Немного ликера выпили.

– А с Томасом какие у вас отношения?

– Ну… нормальные, дружеские. Иногда нас тянет друг к другу. Тогда мы встречаемся. Мы в школе часто были вместе, а потом только изредка.

Штоку удалось не очень много узнать от Мелани. В ее рассказе было много пробелов. Она явно что-то не договаривала… Он решил чересчур с ней не возиться. Подходило время встречи с Соней. Если понадобится, Мелани придется прийти еще раз.

Соня оказалась миловидной спокойной девушкой. Она конкретно отвечала на все вопросы, но не более, была довольно сдержанна. Слушая ее, Шток понял, отчего Мелани с большим трудом давалось восстановление всех событий, происшедших на даче. Во-первых, она была изрядно пьяна, во-вторых, довольно быстро отправилась спать в прилегавшую к гостиной спальню. Потом, спустя некоторое время, к ней присоединились сначала Вилли, а потом Томас. Все трое оставались в спальне до утра. Соня дала понять, что не одобряет приглашение в их компанию Вилли, Томаса и Мелани. Она сообщила, что вначале они собирались только вчетвером отправиться на дачу: она, Франк, Инга и Марк. Но потом к ним захотел примкнуть неуклюжий медлительный Люка, который, однако, мог преображаться, превращаться в заводилу, если ему нравилась компания, и он считал ее своей. Ему не стали отказывать. Как и почему в компании оказались двое других – Вилли и Томас – она не знала, увидев их уже в машине по дороге на дачу, а с ними и подвыпившую Мелани. Из Сониного рассказа следовало, что они вначале планировали, как можно веселее провести карнавальный вечер, а для этого намеревались сыграть импровизированный спектакль: каждый мог для себя выбрать любую роль, исходя из своих пристрастий, фантазий, настроения, а также того костюма, который был в это время на нем. Как выяснилось, костюмов почти ни у кого не было, кроме Марка, который был облачен в красную мантию и такого же цвета маску, и Люка, у которого был балахон не то монаха, не то странника. У Сони и Инги были только блестящие легкие накидки и маски с блестками. Себе девушки отвели роль легкокрылых созданий, которые, в зависимости от общей идеи инсценировки, могли превратиться в фей, принцесс или просто див. Но этот импровизированный спектакль, который мечтали устроить девушки, – как выяснилось, подружки Инга и Соня, – организовать не удалось. По какой причине, Соня и сама толком не поняла. Никто от спектакля вроде бы и не отказывался…