Владимир Крючков: Душа души моей 2.0. флэш-фэкшн

Интересно, помнит ли Коля этот эпизод с вермутом и английским рожком?

По утрам за нами приходил разбитый «газик» со скамейками в кузове. Мы загружались, рассаживались по скамейкам и весело ехали, подпрыгивая на ухабах, на работу. Вдоль дороги тянулись местные жители, которых наши ребята окрестили «сиреневыми людьми» за цвет их лиц по утрам.

Наша команда выгружалась около базы райпотребсоюза и через дырку в заборе мы шли на работу. Мы грузили из склада на приезжавшие машины ящики тушенки, которая производилась здесь для питания трудящихся.

В обед мы набирали горячие еще банки и через другую дырку в заборе шли на соседнее предприятие, которое разливало лимонад «Буратино», меняли банки на бутылки и возвращались обедать.

Постепено мы разглядели, что на банках тушенки была выдавлена завтрашняя дата. И когда нам попадалась банка с сегодняшней датой, мы брезгливо отодвигали ее, как несвежую.

Как-то у соседей мы обнаружили, что лимонад они изготавливают, просто разбавляя концентрат напитка, который им привозили. Концентрат был где-то градусов под семьдесят. Вечером мы налили этот концентрат в бутылку и попросили закупорить ее как обычный лимонад. Сев в машину, предложили народу попить. Первый же желающий, сделав глоток, поперхнулся, потерял дар речи и молча передал бутылку следующему. Так бутылка обошла всю машину, и только тогда мы объяснили народу секреты технологии производства лимонада.

Работа на базе пролетела как один день.

Командир нашего отряда всегда ходил с хитрым выражением лица, которое досталось ему от природы. При этом был милейшим и добрейшим человеком.

Как-то утром он выстроил отряд на линейку и начал зачитывать наряды на работу. Солнце отчаянно светило нам в лицо, а он делал вид, что не замечает этого. Тогда, по команде комиссара, отряд сделал «поворот все вдруг» и, не сговариваясь, зашаркал ногами по пыли, изображая движения кошки, зарывающей что-либо, ей не понравившееся.

Помогло. Больше такое не повторялось.

А для завершения характеристики командира приведу такой пример. Мы работали на выезде и еду нам привозили на мотороллере. Как-то командир лично привез еду, чтобы заодно проинспектировать, как у нас идут дела. Хлеб был теплый. Мы растроганно поблагодарили его. А он простодушно сказал: – Там дождик накрапывал, так я сел на хлеб, чтобы он не намок.

А ведь мог смолчать и не услышать всего, что последовало за этим.

Книги я любил с детства. Любил читать, листать и просто перебирать их на полке. Каждая из них обещала что-то своё, каждая обращалась ко мне на своем неслышном языке, понятном только нам двоим, поскольку, прочитав её, я запоминал то, что нашло отклик в моей душе, и ни в чьей больше. Наши отношения можно было бы назвать интимными, но тогда из этого, хорошего в своей основе, слова пришлось бы выбить всю накопившуюся со временем пыль, как из драгоценного старого ковра.

Для восхищения книгой мне не обязательно владеть ей, поскольку практически то же самое чувство благоговения я испытываю, беря в руки редкую книгу в читальном зале. Возвращаю ее без сожаления, поскольку знаю, что в любой момент вернусь в библиотеку и здесь ее сохранят для меня. Поэтому к библиотекаршам (у нас это, как правило, женщины) я испытываю чувство глубокого уважения и редко не встречаю ответного. Мы с ними члены одного, открытого для внешнего наблюдателя, но глубоко скрытного по своей сути, тайного ордена. Мы испытываем особое чувство, вдыхая запах старой бумаги, выдохшейся типографской краски, бережно проводя пальцами по тканевому переплету и слегка разлохматившемуся капталу. Мы не торопимся, переходя от шмуцтитула к титулу и далее к первым страницам, радуемся просторному размещению текста с удачно подобранным шрифтом – текст должен дышать. Мы знаем, что такое «черный воздух», незримо окружающий контур каждой буквы и превращающий ее из зарегулированного знака в символ неясных обещаний.

Но, поскольку не все книги можно было найти в библиотеке, я ходил и хожу по букинистическим развалам в надежде как найти то, что мне точно было нужно, так и открыть для себя совершенно новый текст, о котором только смутно догадывался, что таковой должен быть кем-то написан и опубликован. Такие открытия приносят не меньшую радость, чем запланированные находки. Среди букинистов попадаются великолепные знатоки, с которыми можно разговаривать по получасу (более длинные разговоры вырождаются и сворачиваются сами собой) и получать информацию, доставляющую наслаждение новизной или новыми гранями известных ранее сведений.