Василий Баранов - Покинутый

– Идем, Матвей. Стало быть, я был уже за Царским вратами, а не знал этого. Меня крестили в детстве.

– Должен был быть. – Твердо произнес. Знает церковный уклад.

Вошли в притер церкви. Иконы, и горят свечи. Давно Артем не был в церкви. Почти пусто. Нет молящихся в этот час. Многие селяне предпочли молиться мамоне – бутылке водки. Вино – глумливо, сикера – буйна; и всякий, увлекающийся ими, неразумен. Не помнят о том. Лишь мужчина, рядом с ним плачущая женщина и священник.

– Батюшка, так завтра в десять будете отпевать сына нашего? – Кончиком головного платка стирает слезу со щеки.

– Да. К этому времени привозите его. Совершим обряд, раз он был крещен. – Рука священника перебирает ткань одеяния.

– Спасибо.

Артем и Матвей проходили рядом, чтобы поставить свечи. Старик задержался.

– Отчего умер твой сын, женщина? – Спросил Матвей. Мысленно Артем осудил своего спутника. Лезет не в свое дело. У людей горе, а он со своим досужим любопытством.

– Сердце у него больное. С детства. – Женщина тихо плачет.

– Ты не плачь. Если сын твой не согрешил в этом мире, то будет на Небесах. Там хорошо. Нет никакого зла. Рано, говоришь, ушел твой сын? – Поднял взгляд незрячих глаз к куполам.

– Так ему двадцать исполнилось. Не пожил совсем. – И снова боль в голосе. Тихие рыдания. Безмолвные иконы взирают на горе матери.

– Молись. И я у врат помолюсь. Господь милосерден. Невинного и вернуть может. Ты только верь в Господа, мать. Крепко верь. Я бы пришел попрощаться с твоим сыном, да слеп. Мне от дома приезжих тяжело идти. Верь в Господа и молись. – Смиренный голос старика, как печаль церкви, в которую редко заходят люди.

– Так мы мимо проходить будем. Выходи, если желание будет. Простишься. Может и зачтется сыну твоя молитва на Божьем суде. – Женщина и мужчина пошли к выходу.

– Опять, дед, лезешь, куда не просят. – Шептал Артем.

– Утешить хотел. Не стоит лить много слез. В сырости лежать будет сын. – Перекрестился. Что-то шепчут губы старика. О чем-то просит Бога.

– Ты даешь, дед. Это от грунтовых вод зависит, а не от слез людских. – Суеверны люди на Руси. Придумали десятки примет, пол каждому случаю есть свои.

– Как знать, Артем.

Они поставили свечи и пошли к месту своего ночлега. Занесли свои покупки. Артем присел к столу.

– Поужинаем и будем отдыхать. Когда в дорогу, Матвей? Накуралесил ты. Можешь считать, выполнил поручение Бога. – Не смеется, скорее печалится. Что делать с ним, со старым. Его уже не переделаешь.

– Не могу того сказать. Надо еще к Глафире наведаться. Обещал. А завтра выйти к телу.

– Упрямый ты, как черт. А туда же, верую. Что с тобой делать? Посидим и к твоей Глафире сходим. Я первым войду, а то ее муженек тебя отдубасит, ты и своего божьего слова сказать не успеешь. Мука с тобой одна. Ты и руками от удара огородиться не можешь.

– Господь оборонит. – Матвей перекрестился.

– Оборонит, моими кулаками. Хорошо, если мужик спать уже будет после выпитого. Задачу ты мне поставил. Если я ему врежу, меня в полицию заберут. Новый срок дадут. Не прикрою тебя, меня совесть замучает. – Артем понимал, попал в сложную ситуацию. Но делать нечего, сам ввязался.

– Не ходи. Один управлюсь. – Твердил вредный старик.

– Не проси. Я тебя не брошу. Брошу, кем после того буду. Отдохнешь, пойдем вместе.

Артем и Матвей подошли к дому Глафиры. У парня еще была надежда, пьяница давно спит. Ему вспомнилось, каждому будет дано по его вере. Так и вышло. Мужик не спал. Матвей верил, и ему была дана возможность произнести свои божественные слова. Артем не верил, и его надежды не сбылись. Мужик не только не спал. Увидев двух мужчин, он стал орать:

– Глашка, поскуда. При живом муже в дом мужиков привела. Стыд потеряла. Своего мужика не побоялась. Нож! Кишки выпущу.

Артем решил, пора скандалиста вырубить ударом кулака в челюсть. Но вмешался Матвей:

– Слепой я, не видишь что ли. Какой я любовник твоей жене. А это Артем, мой поводырь. Слепой немного пройдет без поводыря, не сумеет.

– А кто, кроме слепого позарится на эту уродину? Не один зрячий видеть ее не захочет! – Машет кулаками в воздухе. Пьяные глаза мечут молнии.

– Так я и подумал, что ты тоже слепой. Позарился на нее. Мы с тобой братья по несчастью. Сказано в Писании: я человек, испытавший горе от жезла гнева Его. Он повел меня и ввел во тьму, а не во свет. Так видишь ли ты меня?

– Вижу. Ты слепой? Покажи! – К мужику стал возвращаться разум.

Матвей ощупью добрался до стула.