Александр Кучаев - Пасынки богов

Внимательно вслушиваясь в каждое слово рассказчицы, я внутренним зрением увидел и одинокого человека, прикрывшегося зонтом от дождя, и автомобиль, направленный на него. Даже запах мокрых листьев на деревьях, произраставших под окнами ресторана, кажется, почувствовался. Слышен был и шум водяных откосных струй, падавших с небес, и визг покрышек такси, мчавшегося с бешеным ускорением.

В самый момент наезда сверкнула молния, осветившая лицо человека за рулём. Жёсткий неумолимый взгляд из-под кепки, надвинутой на глаза. Кончик большого крючковатого носа, почти касавшегося плотно сжатых губ. А выше бампера – отчётливый регистрационный номер машины: ВЛ 646.

Вспомнив отцовы слова, что иногда полезно и помолчать, я ничего не сказал о представившейся страшной картине. Да и зачем было ещё больше расстраивать тётю Розу? Она и так во время своего рассказа заметно погрустнела.

Тётушка же, излив печаль, вздохнула и сказала:

– Ладно, прошлое не исправишь. Давай-ка мы с тобой лучше чайку попьём. Для начала. А через часок покушаем, как следует.

Она усадила меня за стол и угостила чаем с заварным пирожным и другими вкусностями. Сама же села напротив и тоже выпила чашечку, только без сахара. И ничем не закусывая. Чтобы не испортить фигуру.

По окончании этой короткой трапезы Роза Глебовна провела меня по обоим этажам дома, показывая каждое помещение и каждый жилой номер, за исключением двух, занятых постояльцами.

– Знаешь, Максимка, – сказала она по завершении обхода, – детей у меня нет, других родственников, кроме вашей семьи, тоже нема. Поэтому таверну я хочу завещать тебе. Чтобы ты, как вырастешь, войдёшь в разум, стал её владельцем и продолжил мой бизнес.

– Да ладно вам, тётя Роза, – ответил я без какого-либо промедления и обдумывания её слов. – Вы ещё молодая, и у вас самой появятся дети – мальчик и девочка.

Про детей не знаю уж, как у меня сорвалось. Сразу вспомнилось предостережение отца не болтать лишнего, но отыгрывать назад было поздно.

– Не говори попусту, племянничек, – сказала тётя, вздыхая. – Врачи давно сказали, что не будет у меня детей. Вот и Андрей расстался со мной, ушёл к другой, из-за того что неродиха я. Десять лет вместе прожили, и всё попусту. Ребёночка уж очень хотелось ему своего, а со мной, бесплодной, чего ждать?

Андрей – бывший её муж, инженер местной кондитерской фабрики, после развода сошёлся с тёти-Розиной лучшей подругой, и та ровно через девять месяцев родила ему сыночка. И этот факт особенно болезненно подчеркнул тётушкину физическую ущербность.

– Будут у вас дети, тётя Роза, точно вам говорю!

– Почём тебе знать, Максимка?

– Да вот знаю.

– По-твоему выходит, что я снова замуж выйду?

Тётя Роза плутовато улыбнулась, и лицо её, и без того выражавшее ласковость, ещё больше подобрело. Разговор о детях и повторном замужестве, несомненно, доставлял ей немалое удовольствие.

– Выйдете.

– За кого же?

– Пока не определено.

– Ах ты, балаболка эдакий! Раньше ты был более сдержанным на язык.

Хозяйка таверны предоставила мне комнату на первом этаже между кухней и жилплощадью, которую занимала лично. Это было помещение примерно шестнадцать квадратных метров, с диваном, столом, табуреткой и двумя старыми креслами. Единственное окно выходило во двор, окружённый разными хозяйственными постройками – аккуратными, свежепокрашенными, выполненными в стиле ретро под начало двадцатого века.

Выделенная камора казалась мне царской палатой, так в ней было просторно и уютно по сравнению с закутком два метра на три, в котором я ютился в нашем чукалинском доме. Спустя год, когда наша семья силою обстоятельств перебралась в Ольмаполь, эта комната так за мной и закрепилась.

Посидев на диване и в обоих креслах и таким манером основавшись в предоставленном мне апартаменте, я взялся за приготовление рыболовных снастей и занимался ими до вечера.

На исходе ночи, при первых лучах зари, я встал с постели и отправился к реке Ольме, к знакомому по прежним рыбалкам заливу, метров на двести врезавшемуся в сушу, недалеко от посёлка Тихоновка, ольмапольского пригорода.

Едва поплавок коснулся воды, начало клевать. Потяг удилищем – и руки ощутили приятную тяжесть, крывшуюся под водой. Ещё усилие, и снасть выкинула на берег довольно крупного окуня.

Через минуту крючок заглотил ещё один окунь, за ним – ещё.

У меня дыхание занялось при мыслях о полном садке живой шевелящейся рыбы, вручённой тёте Розе! «Ах, Максик, – воскликнет она, – какой ты молодец!»