Анатолий Семёнов - Нелегальное лицо. Россия – не проходной двор!

Мой отец – не коммунист, не партийный работник, не служащий государственного аппарата. Он работник сферы обслуживания – шеф-повар. Искусный мастер с разнообразным опытом, включая опыт 2-го Украинского фронта, рядовой Юхай Семёнов служил поваром при полевой кухне. Именно на войне он навсегда усвоил искусство приготовления пищи на целый полк из продуктов, рассчитанных на батальон. Эти ценные навыки неоднократно выручали его в тяжёлые трудовые будни мирного времени при проверке ОБХСС (Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности).

В мирные семидесятые, когда даже на коробке с цветными карандашами красовалось «Миру – мир!», отец работал в ресторане аэропорта. Днём ресторан был как столовая, а вечером там обсуживали по высшему разряду. В тот день я приехал к отцу по наказу матери, чтобы отвезти домой продукты: мясо, сливочное масло и другие блага развитого социализма. Отец регулярно, раз в месяц, отправлял домой продукты, чтобы прокормить большую семью. Было обеденное время. Папа усадил меня за стол:

– Кушать хочешь?

Кто же откажется от бесплатного обеда в ресторане! Посидеть здесь – для меня удовольствие: можно любоваться самолётами, огнями взлётной полосы, которые были включены днём, наблюдать за пассажирами.

Папа подозвал официантку, попросил:

– Люба, накорми моего сына и принеси бутылку лимонада.

Люба, в белом переднике и красивом узорчатом кокошнике, принесла макароны с котлетой, лимонад «Буратино» и поставила всё на стол. Окинув меня любопытным взглядом, она удалилась.

– Покушаешь, зайдёшь за сумками, – сказал папа и тоже скрылся за дверью с надписью «Служебное помещение».

Я сижу за столиком в просторном светлом зале на втором этаже у большого высокого окна, с завистью рассматриваю пассажиров, деловито всходящих по трапу. ТУ-134 выруливает на взлетную полосу, двигатель набирает обороты, самолёт разгоняется и взлетает с раскатистым гулом. Я провожаю его долгим взглядом, с аппетитом уплетаю желтоватые от масла макароны и котлету из нежной говядины. С наслаждением запиваю еду золотистым лимонадом «Буратино» – волшебный вкус этого душистого газированного напитка помню до сих пор! Золотой вкус моего детства. И этот вкус, и другие мелочи хорошо запечатлелись в моей памяти. Тогда мне, беззаботному тринадцатилетнему мальчишке, казалось, что моя жизнь будет такой всегда: родительская забота, вкусное бесплатное питание, обещающий вид из окна аэропорта и мечта… Мечта о путешествиях. Я мечтаю улететь, воспарить, оказаться между небом и землёй и унестись с облаками. Моя мечта – вырваться из этого душного и чуждого мне города. С самого детства во мне зрело непреодолимое желание побывать в больших далёких городах и увидеть интересных людей. Я был уверен: интереснее люди – там. Далеко. У нас такая огромная страна, а я кроме нефтяных вышек и газовой трубы нефтеперерабатывающего завода ничего не видел! Сбыточная ли моя мечта? Не могу знать. Но свою мечту я не предам и обсуждать её ни с кем не собираюсь. Мечты не обсуждаются!

Обнимая небо крепкими руками,

Лётчик набирает высоту,

Тот, кто прямо с детства дружит с небесами,

Не предаст вовек свою первую мечту 17 17 Куплет из популярной советской песни «Обнимая небо». Авторы музыки и слов – А. Пахмутова и Н. Добронравов .

Я родился в южном темпераментном городе, на берегу Каспийского моря. На гербе нашего города изображены щит и три языка пламени над голубыми морскими волнами. Мне всегда хотелось узнать, что означают три факела, разгадать тайну происхождения трёх загадочных огней. Но если взглянуть на герб республики – тайна приоткроется: буровая вышка на фоне восходящего солнца и белый хлопок в обрамлении красной ленты. Нефть, газ, море и хлопок – известные символы Азербайджана.

Я жил в посёлке с не совсем приличным, как мне казалось, названием Восьмой километр, на окраине города Баку, на третьем этаже четырёхэтажной хрущёвки, на улице с грубым названием – Нефтепереработчиков, где летом от жары плавится асфальт, удушливый плотный воздух раскалён, а палящие лучи солнца пропекают мозги. Когда меня в школе спрашивали, где я живу, я отвечал: «Рядом с кинотеатром „Севиндж“». Кинотеатр знали все, а произносить пошлое, лишённое красоты длинное словосочетание «улица Нефтепереработчиков» мне было стыдно. Создавалось впечатление, что в нашем дворе проживают нефтепереработчики. Но это было не так. В нашем и соседних домах жили азербайджанцы, русские, армяне, лезгины, талыши и евреи – многонациональный двор, – и, насколько я знал, никто из них не работал на нефтеперерабатывающем заводе. Зато в нашем дворе проживали криминальные авторитеты, отсидевшие на зоне, бандиты и хулиганы, молодые, ещё чистые ребята, подражавшие бандитам и, по видимости, собирающиеся в места не столь отдаленные в ближайшем будущем. Сегодня улица Нефтепереработчиков – это современный широкий проспект с высотками, который носит имя известного азербайджанского композитора Кара Караева. Если бы нашу улицу переименовали раньше, я не оказался бы на другом полушарии Земли, в Канаде, и моя жизнь сложилась иначе. Ко всему прочему, в нашем районе находился Бакинский нефтеперерабатывающий завод (БНЗ). Тоскливая серая труба, извергающая в небо голубовато-красный факел, гордо возносилась над заводом. Этот огонь пылал не угасая и был виден из любой точки города. Ночью факел между делом освещал нашу улицу, которая давно не освещалась городскими фонарями.