И однажды, после того, как Михаил уже очень распалил ее, Нина в сердцах ткнула его в грудь кулачком и сказала: «Гангстер ты, вот кто! Распалишь меня – и идешь домой к жене! А я после этого возвращаюсь в свой дом одна»! Нина могла бы добавить, что не только к жене. Весь институт знал, что у него в любовницах завсектором из его отдела – Ольга Дробышевская – ничего не скажешь – видная и очень аппетитная дамочка, особенно за счет сногсшибательного бюста, по слухам – не особенно умна, но уж свое-то дело знает хоть куда, в этом не может быть никаких сомнений. Нине где-то льстило, что, Ольга, приблизительно ровесница Михаила, не заслоняет от него ее, Нину, зрелую женщину, старше Мишиной любовницы на девять или десять лет, и отдает ей явное предпочтение перед другими дамами института, том числе и явно красивыми, каких немало попало в коллектив во время авральной кампании набора сотрудников. Насчет Ольги она не пеняла Михаилу по нескольким причинам. Во-первых, ей самой представлялось вполне естественным в один и тот же период времени поддерживать любовные отношения с несколькими мужчинами – ведь ничто другое не приносит таких приятных ощущений, как это, ну, а поскольку она признает это верным для себя, то по справедливости подобное же право на нескольких любовниц можно признать и за мужчиной. Во-вторых, врожденный такт подсказывал Нине, что упрекать мужика, с которым охота переспать, за его любовницу – дело глупое и бесполезное. А коль скоро она действительно пожелает быть его единственной женщиной для любви, то должна будет сама постараться настолько затмить конкуренток, чтобы у любовника и мысли не возникло желать кого-то кроме нее. Ну, в-третьих, разве при такой неустойчивости жизни имеет смысл упускать возможности, которые сами в руки идут? Так уж сложилось у нее, что после мужа-майора других претендентов на ту же роль больше не нашлось. Она хотела было выйти замуж за своего балеруна, да он предпочел какую-то более выгодную бабу, по его же признанию, очень уступающую ей как женщине. Нина не сомневалась в его искренности, поскольку и после свадьбы он продолжал бегать к ней даже чаще, чем прежде, покуда рутина не взяла свое, и он не отдалился совсем. Дома ему, скорей всего, пригрозили отлучением от денежных средств, если не разводом. Вот и пришлось ему прислуживать в постели не той, кому хотелось.
– Ты откуда звонишь? – спросила Нина после короткой паузы.
– Из автомата на улице Горького.
– Ладно. Подожди, попытаюсь отпроситься.
Миша слышал, как Нина говорит по внутреннему телефону. Потом она вернулась на его линию:
– Хорошо. Жди меня через полчаса на Пушкинской площади возле памятника.
– Непременно! – ответил он, и она ощутила по голосу, как он обрадован.
Михаил еще накануне днем продумал, как ему обеспечить возможность интимного сближения с Ниной. Он и сам уже давно хотел познать эту очень красивую женщину с откровенными и свободными взглядами на любовь. В ней все было искренним, без малейшего притворства, а потому в ней, несмотря на приверженность к разным партнерам, безошибочно угадывались честность и благородство. Не ее вина в том, что она не нашла подходящего по уму и темпераменту мужа среди своих сверстников – война истребила их, оставив от всех от силы двадцатую часть. И не одной испорченностью объяснялась ее склонность к романам с более молодыми мужчинами, что свойственно многим распутным и требовательным дамам, а в первую очередь тем, что на ее возрастном поле неразобранных мужчин не осталось совсем.
Впрочем, первоначальный его интерес к Нине произошел не из этого. Возбудитель передался ему опосредованно, через сотрудницу соседнего отдела Клару, яркую и фигуристую красавицу, которая попыталась было заинтересовать собой Михаила больше, чем он интересовался Ольгой, в чем, однако, не преуспела. Они стали просто приятелями, причем Клара иногда напоминала ему, за что он предпочел Олю. Михаил воспринимал это всего лишь как легкий укор.
Однажды Клара взволнованным тоном передала ему новость: накануне она была с несколькими сотрудниками в гостях у Нины – ну, ты знаешь ее, сидит в партбюро техническим секретарем. Михаил кивнул.
– Так вот представляешь, вошли мы в комнату, и первое, что бросилось в глаза – большое горизонтальное зеркало на уровне спинки дивана и прямо над ним на стене. Пораженный Штучник прямо так и выдохнул там: «Вот это да!» – и все почувствовали то же самое.
Штучник был, по мнению Михаила, полным интеллектуальным импотентом, что не помешало ему, однако, иметь диплом кандидата технических наук и чувствовать себя в институте достаточно уверенно, по крайней мере, на первых порах. Нехватку ума он пытался возмещать светской обходительностью, которая служила ему полезным дополнением к хорошему росту, достаточно стройной фигуре и не выдававшему его глупость лицу. Удивляясь тому, как такой человек смог стать кандидатом, Михаил не поленился в каталоге диссертантов в Ленинской библиотеке найти его карточку. В названии диссертации значилось: «Исследование весового износа режущего инструмента». В голове мгновенно возник образ исследователя, двигающего науку вперед. Вот он взвешивает резец перед установкой его на токарный или какой-то иной металлообрабатывающий станок, а когда рабочий-станочник находит, что инструмент уже износился, то есть затупился, утратил режущие свойства, и заменяет его новым резцом, Штучник тут как тут принимает заменяемый резец в свои исследовательские руки и снова кладет на весы, после чего подсчитывает потерю веса победита, быстрорежущей стали или чего-то еще. Никаких попыток вывести из исследований стойкость режущих кромок во времени в зависимости от режимов резания, ни даже установления допустимого числа переточек вплоть до исчерпания режущего ресурса инструмента, что все же было бы полезно знать. Единственное, что можно было установить в ходе данного исследования – так это расход массы режущих материалов на данном производстве с данными материалами, подвергшимися обработке. То есть очень немного, особенно в свете тех номинально высоких требований, которые предъявляет к диссертации ВАК. Как могли утвердить такую тему диссертации, не говоря уже о том, как он смог благополучно ее защитить? Ответ мог быть только один: кто-то из сильных мира сего либо в области металлообработки, либо выше – в управляющих кругах – обеспечил своему протеже Штучнику достаточную поддержку, чтобы ученый совет не заметил незначительности научного труда.
Читать дальше