Мари Джи - Теория Большого взрыва

В Риме на площади Навона подают спагетти с трюфелями. Люблю спагетти, а аромат трюфелей сводит меня с ума. Когда в Риме на площади Навона красивая женщина в красном садится пообедать одна, то официанты ресторана выстраиваются рядом шеренгой и отгоняют от нее салфеткой одиноких мужчин как мух, которые могут побеспокоить гостью:

– Отойдите, не мешайте синьорине обедать, – махают они в сторону мухи.

Человек, которого синьорина еще не успела заметить, отскакивает в сторону.

Мне приносят мои спагетти и они пахнут как запретный плод Рая соблазнивший Еву. Адам тут лишний. Отношения с неодушевленным или… Разве паста не дышит. Разве трюфель не вырос как мы. Разве все мы не результат взрыва.

Люди рождаются с не заросшим поперечным затылочным швом, который обычно зарастает у детей полностью к двум годам. Но мой, по моим личным ощущениям, не только не зарос, мне вообще кажется, что он открыт, в нем маленькая дыра-родничок. И моя связь с миром происходит через нее, через нее в мозг проникает информация, которая витает в воздухе. Когда я ем нечто вкусное, мне кажется, что он закрывается. Я наматываю на вилку спагетти, кладу их в рот и родничок закрывается, минута блаженства. Он будет закрыт всего полчаса, а потом откроется и информация опять будет засорять мой мозг. Я живу от блаженства к блаженству. Все остальное не важно.

Летний вечер не обещал ничего интересного. Я сидела на Каскаде за кофе и читала автобиографию Агаты Кристи. Милая, правильно написанная книга викторианки. Летнее, чайное. Именно чайное. Книга не шла к кофе. Такое надо читать на даче у бабушки, когда на столе пахнет печеньем, не особенным печеньем, но пахнет. Летом и с середины весны я читаю в Шарле. Зимой в Ай Леони за столиком у окна. Шарль это место, где букеты и скатерти на столах заставляют примириться с соседними столами. Автобиография Кристи не могла настолько меня поглотить, чтобы я ушла в нее с головой. За соседним сидел симпатичный мужчина и не отрывал от меня нервного лукавого взгляда. Он шалил. У него было свидание, женщина сидела напротив, они чинно обедали, попивая вино. Она была не красива и абсолютно не интересна как печенье на даче у бабушки, правильная и скучная женщина с правильной и скучной стрижкой каре. Он явно хотел большего, он хотел убийства, побега, сокрытия и поисков виновных. Он хотел разгадку тайны. Он хотел неизвестного и нашёл меня, женщину, которая пыталась осилить воспоминания другой женщины о своей скучной жизни величиной в 700 страниц. Я сердилась, он был наглый. Не знаю, что больше злит женщин наглость или то, что это их заводит. Это было не правильно, то, что он неотрывно смотрел на меня во время своего свидания, даже не пытаясь делать вид, что это не так. Меня злило, что меня взяли в соучастники преступления против моей воли, и виноватой, как всегда, назовут женщину.

Я закрыла книгу, попросила счёт и ушла. Пару дней спустя он случайно оказался в кафе где я сидела, а я как раз просила официанта пересадить меня на улицу. Заметила его, сказала официанту, что он неотрывно смотрел на меня в Шарле и спросила, насколько удобно теперь пересаживаться. Официант, который год уговаривал меня обратить внимание на кого-то из интересующихся мною мужчин, схватил мою сумку и унес за соседний с ним столик, крикнув по дороге – Удобно. Я рассмеялась и пересела. Мы опять оказались за соседними столами и он пошёл в наступление так быстро, как будто боялся, что я вновь уйду. Я дала ему номер своего телефона. Он позвонил. Через неделю мы обедали в Шарле, и он ни на кого кроме меня не смотрел. По моему, вокруг нас никого никогда и не было.

Улыбка признак слабости. В животном мире обезьяны улыбаются вожаку стаи, транслируя – я не опасен для тебя, ты сильнее, не бей. Стаи мужиков, которые расплываются в улыбке перед красивой женщиной, транслируют ту же мысль – я не опасен для тебя, не гони. Улыбка – основа политики продаж. Дети улыбаются всем, они подсознательно пытаются себя защитить. Никто не проявляет агрессии к тому, кто слабее. Все спокойно ставят лайки фотографиям некрасивых людей. Они не опасны. Им не завидуют. Они не вызывают агрессии. У агрессии всегда есть причина. Чаще всего это банальная неуверенность в себе. Люди могут простить другим массу вещей. Но из массы вещей они прощают что-то одно. Они могут простить богатство или красоту. Но богатство, красоту и ум одновременно – нет. По сюжету известного фильма Торнаторе – Малена, добившись самой красивой женщины деревни, её оставляет адвокат из-за недовольства своей мамы этими отношениями. Никого, конечно, не удивляет, что жильцы деревни не говорят, что он нечестно с ней поступил. Зрители не возмущены его поведением. Мы принимаем это как должное. Мы этого ожидали. Женщины не хотят, чтобы у такой красивой был еще и статус замужней. Тогда они не смогут смотреть на нее свысока. Мужчины не хотят, чтобы у соседа была такая жена. Кем они будут выглядеть на фоне него со своими женами. А если представить, что адвокат добивался не Малены. Другой. Туповатой, никому ненужной, некрасивой молодой вдовы. Добился и бросил. Вся деревня бы его стыдила: – Как же ты так поступил с бедной женщиной. Она тебе поверила, ты её обманул. У всех же такие жены, чем ты лучше нас. А теперь представьте, адвокат взял и ответил: – Ну, не люблю я её. Ту, другую, некрасивую, а может и эту тоже. Новая сюжетная линия. Адвокат из теста превращается в личность, которая может стоять против привычных ожиданий общества. И тут он начнет пугать жителей этой деревни. Люди боятся непонятного до ненависти. Общество в состоянии простить что-то одно. Адвокату – богатство. Малене – красоту. Недавно видела потасовку – мужик вышел из толпы матерясь на обидчиков и плача. В детстве, наверное, мы все через это проходили. Через состояние, когда ты материшься и плачешь одновременно. Момент бессилия. Многие, чтобы не плакать и не материться, улыбаются. В этом нет ничего плохого, когда вы транслируете миру, что вы хороший, неопасный и просите вас не обижать. Наоборот, те, кто больше улыбаются, имеют больше шансов выжить. Это вид эволюционного отбора. В какой-то мере, это мило. Но дружить с людьми, которые всем всегда улыбаются, не получится. Они ни с кем не дружат, они всю жизнь защищаются, обеспечивая себе безопасное место рядом с вожаком стаи. Все люди и нежные, и ранимые. Хрупкие. Но не все слабые. Чем они слабее, тем больше улыбок, неуверенности и подавленной агрессии. Люди, которые постоянно улыбаются, в действительности, в состоянии прощать остальным меньше всех. Вы видели серьезных бритоголовых, толстошеих мужиков, которые никогда никому не улыбаются. Им не надо. Но от них хотя бы знаешь, чего ждать. Они не бьют в спину.