Виктор Брусницин: Прямо и наискосок

За месяц Румянцев сляпал песен десять и хоть видел, появляются повторяющиеся фразы в музыке, а слова вообще однотипные, ему казалось, что две-три вещицы получились. Особенно легко возникали мелодии, их он составлял мгновенно. Много сложней выпадало на тексты, здесь бился другой раз по три-четыре дня.

Но главная проблема, конечно, состояла в неудобстве перед окружающими. Жили у родителей, и Андрею, молодому, крепкому мужчине, было совестно заниматься подобными пустяками на глазах у стариков, без того глядящих на него, бездельника, с укором, да и у жены, хоть кроткой, но, очевидно, неудачливой. Между тем нужно было существовать. Отсюда, пожалуй, можно начать отсчет новой, никем не предсказанной и непредвиденной самим жизни.

Необходимо оговорить, что тогда добыча денег приняла гротесковую форму. От не такой уж и доступной возможности музицировать в ресторанах отказывался, на музыкальной ниве даже случайных заработков в итоге не стало. Дело дошло до того, что пустился подрабатывать в ЖЭКе: плотничал, чинил крыши, выполнял разное. Чего ждал, было неясно. Безусловно, отсюда согласился на предложение соседа, Сергея, парня того же возраста поработать на «армян» – они хорошо платили.

Тогда в моду только начали входить так называемые мыльницы – женская обувь пляжного типа, изготовленная из пластиковых материалов. Предприимчивые «армяне» (кавычки, оттого что на самом деле они были езиды, выходцы из Тбилиси, основательно осевшие на Урале) ловко обошли тучную советскую промышленность и наладили подпольное производство.

Цех находился в местечке под названием Кедровое, километрах в тридцати от города. Располагался в трех комнатах неказистого одноэтажного здания с громким названием «Служба быта». По существу производство не было нелегальным, ибо входило в сеть мелких предприятий, объединенных организацией, именующей себя Свердлоблобувьбыт. Однако по документации цех обязывался производить галантерейные услуги (объединение это допускало), соответственно сумма отчислений в бюджет объединения оказывалась смехотворной в сравнении с достигаемой реально прибылью. Контроля за доходами практически не наблюдалось. От подобных производств и пошли так называемые цеховики.

Организатором всего дела был Азиз, лощеный и живой, несколько склонный к ожирению тридцатилетний где-то мужчина. По-русски он говорил без малейшего акцента. «Андрюха, какие проблемы. Диссертация заела? Купим». Румянцев, стесняясь своей неприкаянности, лгал, в том числе Сергею, что до сих пор числится в аспирантуре, кропает диссертацию на дому.

К Андрею Азиз испытывал ласковую снисходительность. Глядя на только вошедшие в моду телевизионные шоу по аэробике, он обращался непременно к нему:

– Андрюха, эту потную бы сюда, а? Вот-вот, в этой позе, а?

Азиз уже тогда был достаточно известным человеком, потому что первые шаги, и вполне заметные, в сфере бизнеса сделал на самом крупном в городе ремонтном предприятии ВАЗа. В то время люди, работающие там, вызывали интерес и уважение. Он был женат на русской, имел сына. Года через три его убьют, и это будет одно из первых звучных деяний в длиной череде, которые время от времени терпко и интригующе будоражили город.

Сам Азиз нечасто находился в цехе, непосредственно руководили процессом его младший брат Нодар (Надр по паспорту) и специалист по литейному производству – правда, как казалось Андрею, больше теоретик – полный и добродушный Ярем.

– Ерема, понял? По-нашему, Ярем. – Изъяснялся он тоже чисто.

Нодар говорил грязновато и у Андрея вызывал наибольшее любопытство. Смуглый, поджарый, с точеным серповидным носом, он имел манеру закреплять резинкой в пучок длинные, смоляные волосы. Его мутные, безразличные, но странно притягательные глаза – как оказалось, следствие курения травки – выдавали жестокость. Говорил редко, но обильно.

– Мужики, снова в сехе грас! Я прошу, минэ продуксия нэ надо, но давайте делать чисто. Что ми, животные свиньи какие-чтоли? Смотри за миной, как это дэлят… – Хватал веник, делал пару бесполезных движений, далее, бросив веник посреди комнаты, в отчаянии вздымал к голове руки. Впрочем, его никто не слушал и убирались, да и то весьма недобросовестно, лишь в конце смены, справедливо считая это бесполезным занятием.

Работали в цехе Сергей, Вовка, молодой шалопутный парень, брат жены Азиза, и Слава, бывший таксист, как и Нодар, любитель травки, но в отличие от того еще и почитатель зеленого змия. Дня через два после появления Андрея Слава ревниво и недоброжелательно высказался: