Алексей Михеев - Не жми на кнопки!

Религия как флаг борьбы с коммунистической идеологией, полагал Моисеев, была очень удобна, но сейчас она не столь необходима – по крайней мере, быть адекватным вполне можно и без нее. Не говоря о том, что, чтобы добиться многого, нужно делать очень много, а религий, направленных прежде всего на активное взаимодействие не с миром духа, а с миром материи, не так уж много. Все организованные религии смешны еще и потому, что Бог не может обладать случайностью существования, которое подразумевается во всякой персонификации. Когда мулла в мечети, собравшийся прочитать им лекцию об исламе, велел всем встать на колени (пригрозив ничего не рассказывать в случае неповиновения), Витя был единственным, севшим по-турецки. Мулла тогда не заметил этого, или сделал вид, что не заметил.

Размышляя о религии, Витя задал самому себе вопрос, который показался ему интересным: «Какой смысл люди вкладывают в выражение „Бог един“ или „Бог один“? Бог что – что-то вроде помидора, чтобы его по штукам считать? Будто весь вопрос в том, штучный ли нам товар предлагается, или сразу целый гарнитур… Бог, скорее всего, что-то такое, о чем нельзя говорить верно, ибо он находится где-то вне рамок осознания реальности…» Эту мысль он записал в свой дневник, который у него всегда был с собой.

На одном из стоящих вдоль парковых дорожек столбов еще зоркий несмотря на большое количество уделяемого компьютерным играм и книгам времени Витин глаз заметил объявление, озаглавленное так: «АНТИКАПИТАЛИЗМ-200». Последняя цифра осталась на куске листа, который был оторван, поэтому судить о датировке мероприятия было сложно: оставалось не вполне ясным, дело ли это прошлого или будущего. Под красными буквами напечатан портрет Че Гевары. «Что ж, в капитализме русской модели, как показало время, хорошего, откровенно говоря, не так уж много… А почему бы не проводить митинги и акции другой направленности, например, «АНТИРЕЛИГИЯ-200»? – думал Витька, ступая всё по тому же природно-храмовому ковру, который, помимо прочего, обладал таким достоинством по сравнению с шелковыми и прочими: по нему не жалко было ходить. И тут еще одна мысль посетила нашего героя. Он также не поленился записать ее в своем дневнике: «Если человек боится потерять что-либо, боится не абстрактно, и трясется за вещь или что-либо другое, когда этому лицу, предмету или явлению ничего не угрожает, то это не настоящая вещь, она не стоит того, чтобы ее любить. И любовь подобная – не настоящая, это лишь иллюзия, основанная на привычке, похоти или праздности. Что-либо настоящее любят, но не боятся потерять глупым образом: Родину, родных, друзей, природу, Землю, огонь, воду, небо, звезды… Бога. А машина? картина на стенке? мобильный? Что ж, хочешь – трясись над ними, но лично я буду стараться, чтобы тепло моей души не растрачивалось на такие преходящие вещи». Тут же он вспомнил, как недавно разбил случайно медиа-плеер. Тогда он совершенно не переживал, а лишь радовался, что освободил свою душу, разбив ее оковы, поскольку начинал уже ощущать над собой власть вещи. Помимо этого он получил лишний довод в пользу того, что этот мир – иллюзия: когда он смотрел на микросхемы внутри разобранного устройства, не мог поверить, что такие маленькие детали могут вмещать столько аудиовизуальной информации.

В раздумьях вертя свою авторучку тремя пальцами, Виктор устремил взор вверх, на небо. Если бы из его зрачка провели луч и продолжили его в Бесконечность, то еще в пределах нашей планетарной системы он уперся бы в один объект, роль которого в дальнейшем повествовании сложно переоценить.

Пессимист думает так: «На Марсе жизни нет. Чего там может быть хорошего?» Иначе рассуждает оптимист: «Раз на Марсе нет жизни, то нет и смерти. А разве открытие того, что на Марсе нет смерти, не наполняет надеждой сердца и души страждущих?!» Реалист добавляет: «Ребята, посмотрите правде в глаза. Не Марсом единым жив чуждый организм! Пусть на Марсе жизни и нет, но есть ведь еще планеты!»

В Солнечной системе планет не так уж много. По одной концепции – больше, по другой – чуть меньше. А таких, на которых существует разумная жизнь, и того меньше. Вообще – одна, по любой концепции и по любым понятиям (вообще – по-любому). К таким выводам пришел Большой Анализатор Пространства космического корабля AXЗ-35 с планеты Крабантар, шедшего курсом Тирипизига – Пимиписига.

На взгляд землян, экипаж корабля более всего напоминал глаза, соединенные тонкими ниточками с подобиями полок, содержащими мозговое вещество и служащими искусственными черепными коробками. У каждой пары «глаз» имелись искусственные манипуляторы, изготовляемые по договору планетой Бурьти (которую Крабантар впоследствии завоевал, воспользовавшись этими самыми манипуляторами). Тела инопланетян были поставлены на шасси, на которых они и перемещались по внутренним помещениям корабля.

Читать дальше