Никита Зайков - Пески пустыни

– Давай потанцуем! – произнёс решительно Сергей, и его настойчивая просьба совпала с моментом, когда заиграл саксофон сначала протяжным, ленивым звуком, а потом – уже весёлым, заигрывающим. Он чувствовал, как её рука становилась холодней, а кончики пальцев немного дрожали. Ему стало понятно, что она отстраняется мысленно от него, ставит барьер. Ресницы Лизы не поднимались. В другом месте он бы подумал, что она специфично проявляет элегантность женской природы таким странным и непонятным для него образом, но сейчас, в романтический момент, представляемый им чуть ли ни парадом двух душ, Сергей не мог простить и сообразить в чём причина таких резких перемен, которых он замечал за день не один раз. Перемешивались, запутывались у него мгновения из разных периодов его жизни. Зачем он их вспоминал, когда надо просто танцевать, передвигать медленно ногами, обняв красивую девушку за талию? Сознание по истине что-то выходящие за пределы понимания человека. Как мысли способны осознать сами себя и своё предназначение, существование? Нелепо и даже отчасти страшно… Сергей прокручивал в своей памяти детство: беззаботную жизнь, мираж, ушедший в пустыню, но даже эта иллюзия может стать смыслом, счастьем и радостью. Почему иллюзия? Всё, что прошло, уже не вернуть, как бы не хотелось, но многие пытаются спрятаться там, в прошлом, от реальности, наслаждаясь тем, чего уже нет. Только память соединяет нас с тем миром! Больше ничего… Так Сергей припоминал, смотря на спешивших в буфет французов, как бегал с друзьями вокруг дачи, пока его отец читал газету и изредка отвлекался, чтобы поймать его взглядом, а потом умиротворённо вздыхал, видимо, в ответ на чириканье коричневого воробья в пожелтевшей листве кустарника, который рос в чёрной тени двухэтажного серого дома. «Вот так быстро уходит жизнь,» – промелькнула короткая мысль в голове Рязанского и сразу исчезла в чертогах его разума.

Резко стихли все звуки в зале, Лиза отпустила руку Сергея и неестественно улыбнулась. Они нашли уютное место у иллюминатора и заказали дорогие коктейли. Официантка азиатской внешности с мешками под глазами и наигранным весёлым выражением лица принесла им напитки, стоящие на большом подносе салатного цвета. Оказалось, что коктейли кислые на вкус и со странным запахом. Ни Сергею, ни Лизе не понравилось. Вдруг им почти одновременно пришла в голову мысль подняться к каюте. После продолжительного молчания, которое, как губка, впитало в себя так много неловкости и даже скуки, Сергей заговорил:

– Поздно. Пора спать, – заметил он, – Завтра нужно рано вставать, чтобы не опоздать на завтрак.

– Да! Хорошая идея, – согласилась жена, приподнявшись, – В какую сторону?

– Направо. Там нужно вроде мимо какой-то дискотеки детской пройти, а затем мы выйдем к лифтам. Может, пешком?

– Как пожелаешь…

Вечер близился к концу, подступала ночь, и время стремительно неслось вперёд со своей странной и грустной целью зачем-то вершить судьбы. Сергея удивляло, что дети могут в такое позднее время без перерыва прыгать на танцполе, так как сам он постоянно зевал и мечтал только о том, как будет спать на удобной кровати со своей женой.

Несмотря на усталость, невнимательность, Сергея заинтересовал всё-таки старик, который тащился впереди, еле передвигая ногами. Этот пожилой человек в сером пиджаке упирался на дубовую трость, на его дряблой правой руке сияло золотое кольцо с циркулем и наугольником, соединёнными вместе. Неожиданно к нему подбежала девушка лет восемнадцати, энергично шевеля локтями. Она подскочила к нему с таким энтузиазмом, который свойственен людям неопытным, находящимся только в начале жизненного пути. Её яркие пунцовые губы легонько коснулись морщинистой щеки старика и практически сразу отскочили с мерзкой весёлостью.

– Каин, дай доллары, пожалуйста! Я положу их на свою карту, чтобы купить что-нибудь, – произнесла она, смешивая в своих словах нотки нежности, презрения и даже надежды.

Старик открыл бумажник серебряного цвета и достал несколько новых купюр. Девушка схватила деньги. Недолго думая, она взяла Каина под руку и добавила заботливо:

– Может тебе помочь, милый?

Рязанские обошли их и повернули направо, где находились лестницы. Корабль покачивало из стороны в сторону, пугающе скрипели стены. Лысый худой мужчина с татуировкой черепа на лбу впереди, обняв свою девушку, бормотал на французском что-то; они странно улыбались.

– Merci, Catherine.