Рина Рисункова - Японика Оно

– Аои, ты взяла только суп? Прямо из тарелки хлебать будешь?

О, только не это, оказывается ты еще и острячка. Так, стоп. Я забыла взять приборы, отлично.

– Соте, Аои нервничает, не смейся.

– Мы все нервничаем, дорогая. Аои, ты же в Гори выходишь?

Я поднялась. Оставлю этот дамский столик, поболтайте пока друг с другом. Направилась к буфету. Почти все столы заняты. Настроение, как кажется, у всех хорошее. Довлат сидит с доктором и журналистом, ни разу на меня не посмотрел. Что это еще такое, испытывает?

Столовая небольшая, но как-то умудряются в ней чувствовать себя свободно четырнадцать человек. Два широких окна у буфета. Повар Кирабо Насыр ест стоя. В руках тарелка с макаронами, на вилку наколота сосиска. На столешнице – кастрюля с тем самым не тронутым супом, противень с макаронами, кастрюля с сосисками, два вида хлеба, сливочное масло, лоток с приборами. Кофе машина, чай, вода. Все едят. Все не притязательные. Вот и орясина сидит со своей братией, у других хоть лица симпатичнее. Взяла ложку и хлеб, потащилась обратно к придворным дамам. Боже, нет, это не лица, а живой портрет ван Дейка – Анны Далькит и Керк. Что-то мне не хорошо, а если подсяду к этим масляным rôti, станет совсем дурно. А что делать? Почти все косят на Ливу. Серьезно? Настроение на уровне обитания циклотона. Довлату повезло больше с компанией, а кто ему это и устроил? Гадство.

– … это большое счастье!

Девушки говорили о материнстве, о детях, о любви. Вроде меня и пяти минут не было, но они успели опошлить часть философии жизни.

– Сотэ, и ты совсем-совсем ничего не чувствуешь к ребенку? Странно это все.

– Нет-нет, ничего странного.

Только молчи. Не комментируй.

– По мне так странно, что вы, Сотэ, едите эти паршивые сосиски с горчицей.

Отлично, молодец, видимо я такая же идиотка, с неконтролируемым подтеканием.

– Следишь за моим рационом, Аои? Твой суп остыл.

– Остыл. На каком вы месяце?

– На восьмом.

– Планируете рожать в Гори?

Лива крякнула.

– Сотэ – суррогатная мать.

Я подняла брови.

– Сотэ рассказывала, что вон те два мужчины, сидят с матросом, ее сопроводители.

Освин, обрадованный вниманием, помахал нам, мужчины обернулись.

– Блондинчик хорошенький.

– Нда? Ну смотри, Лива, генетический отец – смуглый в очках, а блондин – юридический врач Николас, следит за моим здоровьем и он свободен, насколько я знаю. Так что дерзай.

Верблюдица покраснела.

Какая робкая, невозможно.

– Ты, наверное не знаешь, Аои, так в Гори находится Мировой центр суррогатного материнства. Почти каждый день туда направляют по несколько рожениц. Единственное легальное место.

– Зачем вам это, Сотэ?

– Это моя работа. Глупый вопрос.

Свое почтение за осаждение, я роженице не высказала. Я доела суп, вымыла посуду в небольшой раковине и вышла на палубу.

Невероятная темень. И холод. Пора надевать еще один свитер. После остановки в Гори, говорят начинается территория ледников. До минус сорока. Капитан ругался с Узомо. Они заметили меня и притихли.

Что будет делать Довлат? Совсем валюсь с ног. Я боялась, что одна не усну в каюте. Наверняка буду переживать всю ночь. Ладно, все же попробую.

Уборная занята. Вторая тоже.

Я спустилась на ледяные ступени. Свежо, морозно. Белое небо, лазурно-серое море. Зачерпнула ледяной воды, ладони скривило от боли. Сколько же здесь градусов? Прополоскала рот, умыла лицо, оно скукожилось.

– Опять здесь сидите?

Милун, приятно, но я в таком виде, ужас.

– Еще и умываетесь? Мне не показалось?

– Да нет.

– Сума сошла.

Я натянула до глаз шарф. Инженер улыбался.

– Завтрак будет готов где-то через полчаса.

– Хорошо, спасибо.

– Мне кажется вы должны быть голодны. Вчера вы съели только суп.

Какой приметливый.

– Есть не хотелось.

– Держите.

– Ого, надо же, я люблю этот шоколад.

– Лимитированная плитка.

– Она же невероятно дорогая. Вам подарили?

– С чего такие мысли?

– Не думаю, что доход инженера на судне позволяет покупать эту марку.

– Зоркая. Кстати, рекомендую не смыкать глаза до возвращения домой.

– Я на такое даже и не рассчитываю.

– Почему?

Инженер опустился на корточки.

– За все время экспедиций, обратно вернулось только четверо.

– Пятеро. Аои, вы же можете быть шестой.

– Пятеро? Не слышала.

– Чумак, Грабовой, Руцко и, на языке вертится… Месмер!

– А пятый?

– Люстиг.

– А кто он?

– Какой-то ученый еще со старого времени. Живет за городом, не выходит из дома, окружил себя собаками и ни разу не давал интервью. Подобраться к нему нереально. Капитан его вез, кстати.