Рина Рисункова - Японика Оно

Узомо дополнил:

– На судне имеется, две душевые, комната отдыха, столовая. В трюме, это относится к научному сообществу, найдете лабораторию. Кстати, уборщика здесь нет, поэтому не гадим. Единственный из работников кухни – повар, поэтому моем посуду за собой сами. Соблюдаем чистоту, поэтому не срем.

– Верно. Ну что ж, пассажиры временно пребывающие на судне, можете располагаться. Экипаж по местам. Работников научной экспедиции попрошу пройти в рубку.

Ну и физиономии у ученых, где там прячется интеллект? Один вроде более менее. А беременная куда интересно собралась? А эта так вообще горбатый силикон, русая, с накачанными губами, похожа на верблюда. Я сжала ладонь Довлата, он обнял меня.

– Да, и еще. Послушайте, это серьезное испытание. У вас есть несколько дней все взвесить, обо всем подумать. Вас никто не обличит в трусости, если решите сойти в Гори. Вы уже заслужили почтение за то, что решились взойти на корабль. Узомо раздаст вам договор, который каждый прочтет, поставит подпись и вернет ему же до вечера. Там указаны все возможные риски, и немаловажный пункт о согласии на погребение: в нашем праве предать тело умершего морю. Причина смерти родственникам сообщена не будет, на это тоже обратите внимание.

Узомо Куроки передал нам листы. Я свернула свой несколько раз и убрала в карман. Довлат обратился к помощнику капитана.

– Господин Узомо, я могу спросить вас?

– Слушаю.

– У нас с Аои Риммой должна быть общая каюта.

– Нет-нет, ребята, ну вы же не на круизом лайнере. У нас нет номеров для влюбленных.

– Беременная тоже одна?

– Сотэ Афер так же переправляется в личной каюте, разве что улучшенного класса, с окном и экстренной кнопкой.

– Подобной и свободной каюты больше нет?

– Молодые люди, вы следуете на Край, предполагаю, вы хотите налюбоваться жизнью перед смертью? Необычайно ошибочный выбор. Это научное судно, которое вдобавок переправляет на Ледник потенциальных мертвецов. Я иногда поражаюсь, какие молодцы сюда заходят. Вы, давайте-ка, почитайте лучше договор, до встречи.

Довлат протер очки кончиком шарфа.

– Что ж значит, в дело твой второй вариант.

Странный плот. С виду небольшой, но внутри просторный. Довлат решил немного поспать с дороги, я – поизучать судно.

Ничего особенного, достаточно пошарпанное, стены в основном болотные. Единственно светлое место – столовая. Белые стены и столы, панорамные заиндевевшие окна, из которых ничего не видно. Кофе машина, автомат со снеками и напитками. Кирабо Насыр уже что-то готовит.

– Простите, шеф? Меня зовут Аои Римма.

– Кирабо Насыр, очень приятно.

– Подскажите, здесь нельзя купить вина?

– Вина? Что вы, душечка! Какое вино? Алкоголь на судне запрещен!

Такого я не ожидала. Довлат проснется, обрадую.

Я подошла к носу судна. Он уходил вниз, к поверхности моря и представлял собой три пластины льда, наслоенные друг на друга в виде ступеней. О нижнюю разбивались волны, она была то погружена в воду, то выныривала из нее. Но в основном – всегда в воде. Я села на вторую льдину. От нее не цеплял холод, лед сухой, не мокнет от тепла. Подошел Довлат:

– Вот ты где! Я тебя искал.

– Ты долго спал.

– Пару часов, небольше. Что-то случилось?

– У меня?

– На тебе лица нет.

– Ничего, просто представлю сколько еще плыть – сразу подташнивает.

– Очки постоянно леденеют, ничего не видно. У тебя ноги промокнут, ты не боишься здесь сидеть?

– Я читала, что это одно из самых безопасных мест на корабле.

– Чего вдруг? Ты в любую минуту можешь скатиться.

– Слушай, я неуверенна, что вообще вернусь. Думаешь я боюсь упасть в воду?

– А в чем удовольствие сойти уже со старта?

– Довлат, я чувствую, ты боишься.

– Ну… да, я не считаю, что здесь разумно сидеть.

– Да причем тут это? Я говорю про Край. Ты боишься Его.

– Конечно нет.

Из меня вырвался смешок.

– Да? Надо же, а что скажешь если это хорошо видно? Тебе лучше сойти в Гори, не вижу смысла лезть туда, куда тебе ну никак не нужно.

– Тебе кажется.

– Ладно, сейчас все равно есть время. До Пригоризонта четверо суток, подумаем.

Довлат сел рядом.

– Как тебе этот ковчег? Зловещая штука.

– Да, и здесь запрещен алкоголь.

– Серьезно? Я думал здесь есть магазинчик.

– Здесь ничего нет.

Я посмотрела на него. Такой взъерошенный, красивый.

– Знаешь, Аои, я больше боюсь, что страх не пройдет.

– Тогда зачем все это? Моя неуверенность и колебание всего лишь дань приличию. Мне это нужно, я не могу с тобой говорить об одном и том же двести раз. Пытаться тебе как-то что-то обьяснить. Ты меня не можешь понять. Уже, не можешь.