Павел Патлусов - Афоня

Спустя некоторое время, к столу начали медленно и степенно подходитьтпотные, угрюмые и патлатые 2 2 Патлатые – волосатые, обросшие длинными волосами люди. В. Даль казаки – поселенцы, ополоснув руки из зеленоватого, выполненного из сплава меди, рукомойника, вытерев руки о холщовые рубахи, перекрестив лоб, садились за стол. На каждых пять казаков Афоня наливал полную чашу ухи. За стол село около двух десятков человек; у строящегося острога осталось два стражника, размерено вышагивающих вокруг новостройки, по самому гребню земляного вала. На всех казаках – поселенцах были холщовые рубахи – зипуны, и только Киса Кованый – тёмноволосый гигант, был в красного цвета шёлковой рубахе. На ногах красавца – сафьяновые сапоги. Остальные казаки носили ичетыги 3 3 Ичетыги – татарские сапоги из кожи. или обычные для россиян – лапти. После того, как в чашках на столе осталось менее половины наваристой ухи, казаки постепенно, реплика за репликой начали неспешный разговор.

– И-и-и, вот, язва, – открыв широко, в самой толще рыжеватой бороды, рот, залезая в него толстым, с почерневшим ногтем, указательным пальцем, начал ругаться плешивый, с округлым лицом и мясистым носом Трофим Вятич, – кость о-о-о… Тьфу! – Вытащив с трудом рыбью кость, он всё же продолжал возмущаться, – Где ты, Звонарь, такой рыбы на уху нахапал?

– Знамо дело – в Сылве! – спокойно и кротко ответил Афоня, стоя за спиной евших уху казаков.

– Да, ты – Звонарь, охреначь его по плешине половником, чтобы не кукорился! Ишь – подай ему осетрину! – отреагировал на это Киса Кованый.

– На Волге, где я полевал шесть лет с Савой Болдырем, такую рыбу собакам не давали, – выходя из-за стола, продолжая ковырять пальцем во рту, ругался Трофим.

– Может вернёшься? – съехидничал, с широким розовым рубцом на лице – от правого уха до рта, – смуглый поселенец Охрим Барабаш.

– На висилицу! Что – ли! – И тут же добавил. – Желания нет; там нам Царь-батюшка приготовил только смертное угощение…

– Вот – вот, – рассуждал Охрим, – здесь ты уже и бабой обзавёлся и жить на земле решил спокойно и сытно, чего ещё надо?

– Чего? – охрипшим грубым басом, отложив пустую уже чашку с ложками в сторону, отметил, вступил в разговор русоволосый с ярко – голубыми глазами казак. – Баба – дело не хитрое: из прошлого похода на вогулов два десятка их в полон взяли: кому любовницей стали, а кому и жена… Наших московитских баб здесь трудно сыскать; считай половина казаков с ними – вогулчанками живёт. Вот даже Звонарю предлагали одну очень «мягкую» телом вогульчанку, – отказался… Ещё, видать, не ведает, какой «антерес» у бабы под рубахой!

Казаки заулыбались, некоторые откровенно начали хохотать, но, вспомнив, что трапеза не окончена, начали выходить из-за стола, крестясь на восток.

Вдруг один из стражников, на земляном валу, начал подавать сигнал – маячить казакам рукой, показывая на север. Все обратили свои взоры в направлении руки стражника. Там, вдали, по северному пологому склону горы, в направлении острога скакал всадник.

– Или от Никольской часовни монашек скачет, или сам Строганов гонца послал, – высказал своё предположение Киса Кованый, – подождём…

Казаки вновь присели на скамьи, возле стола. Афоня в это время убрал со стола рыбьи кости, на которых устроили уже пиршество тучные мухи. По пути к реке он выбросит кости бродячим собакам. Положив в пестерь 4 4 Пестерь – холщовая сумка. чашки и ложки, он начал спуск с горы, чтобы там – внизу, на реке вымыть посуду. Стражники обычно ели позднее, посуду мыли сами, но кроме того, они должны будут отправиться на ночной лов рыбы, – здесь был такой порядок. На следующий день уже другая пара стражников занимается ночной рыбалкой. Такое правило среди казаков завёл Киса Кованый – пятидесятник, командующий полусотней казаков.

Примерно за двести метров от острога пятидесятник узнал всадника,

– Ерёма Кизелбаш – человек Строганова.

Через несколько мгновений наездник спешился возле костра, привязав лошадь за сук большого бревна, отложив в сторону пищаль и подошёл к казакам, молвив: «Мир Вашему дому!» – направился к Кованому. Казаки вразнобой ответили: «С миром принимаем!»

– Грамота тебе, Кованый, от Строганова, – доставая из-за пазухи бумажную трубку, сообщил Ерёма Кизелбаш.

– Давай. – Без церемоний принял послание Строганова Киса, внимательно осмотрев сургучную печать, – вроде бы евонная – Строгановская печатка… Звонарь придёт – прочтёт…