Татьяна Батурина - Дурочкины лоскутки. Старые и новые житийные страницы

Прочла в Послании Коринфянам святого Апостола Павла: «Я каждый день умираю…» (1 Кор. 15. 30, 31). И ведь во всех веках люди после прихода на Землю Господа так умирали, – выбираясь из скверны, – иначе мир был бы другим: нераскаянным, непрощенным.

Всякий человек непременно падает. И не хочет, а рушится вниз на ходу-на бегу. А, падая, кланяется Небу и набирается живительной силы от Земли. Стало быть, постоянный «спотыкач» в судьбе необходим для выпрямления. А выпрямляет-то души Господь. Значит, падение есть земной поклон Богу.

Сказано еще: «Господь кого любит, того наказывает… Всякое наказание в настоящее время кажется не радостью, а печалью; но после наученным через него доставляет мирный плод праведности» (Евр. 12.6,11).

Накануне очередного Татьяниного дня, любимейшего в России, позвонила прилежная, судя по голосу, корреспондентка еженедельника «Телесемь» Аня и предложила поместить мое интервью с фотографией.

– А о чем говорить будем?

– Про имя Татьяна, про всякие интересные события в вашей судьбе. В общем, про Татьянин день.

– Хорошо, я приду.

Невероятно: я – и гламурный журнал, от обложки до обложки набитый историями даже не о випперсонах, а о каких-нибудь псевдовипах! Интересно, к какой категории гламуровцы попытаются подвязать меня, грешную?

Тем не менее решила отнестись к приглашению серьезно. Подготовила текст, нашла хорошую фотографию – на ней я вместе с паломниками у храма в Серпуховском монастыре. О чем написала? О бабушке Татьяне Алексеевне, в честь которой названа. О своей небесной покровительнице святой мученице Татиане. О телепрограмме «Свеча», день рождения которой – 25 января 1995 года – совпадает с Татьяниным днем.

Журнал вышел в срок, я открыла его, глянула на свою фотографию – и обомлела: голова с ноготок-копеечку, три строчки текста про сериал «Татьянин день», и все. А где монастырь, где рассказ о бабушке, о святой Татиане, о «Свече»?

Отправилась в редакцию. Наталья, редакторша выпуска, вежливо-доходчиво, как глухонемой, объяснила мне:

– Если бы вы принесли свою фотографию с Малаховым или, в крайнем случае, с Путиным, мы бы подали вас на целую страницу со всем вашим текстом. А так – 250 печатных знаков, не более. Для нас вы не представляете интереса.

– А я не для вас на свете живу, деточка, – изо всех своих Татьяниных сил я постаралась скрыть негодование и тут же поняла, что не преуспела в этом: редакторша весело глядела на меня, как на пустое место.

Да, эта молодая Наталья, видно, будет посильнее всех других Наталий, встреченных мною в жизни. Недаром в святцах это имя с греческого переводится «природная», а природа есть стихия, не управляемая никем. Кроме Бога, конечно.

А мне нравится, что я Татьяна, что это имя собирает под свое древнее крыло устроительниц, законодательниц, просветительниц. Нравится, что огромная моя родина раз в году с утра до ночи с любовью окликает и поздравляет меня с праздником. Даже то нравится, что мне, Татьяне, живется трудно, и немудрено: ведь имя начинается с буквы-креста.

В Татьянин день 1995 года я выступала на волгоградском телевидении в программе «Четвертая высота». Сохранились некоторые записи, вот они.

…Боюсь, я не совсем подходящая кандидатура для разговора о прессе как о четвертой власти. Потому что я не политик-человек и не политик-журналист. Но сама тема интересна. Не зря некоторые футурологи – и зарубежные, и отечественные – рисуют такую картину: в XXI веке власть практически полномочно находится в руках информационных структур, особенно электронных.

Мне лично это представляется опасным. Зависимость наша от современной прессы и так велика: люди всему предпочитают компьютер, «телеящик» или газету, просто жить без этого не могут. А со временем компьютеризация интеллекта будет возрастать, и что мы получим? Вопрос чисто риторический.