Алла Юрасова - Симфония, трудная к исполнению. Эллочка, Талочка и Марочка

Каждая еврейская мама мечтает о самых лучших качествах характера для своего ребёнка. Каждая еврейская мама говорит своему чаду:

– Будь лучше, чем я. Стань добрее, чем я. Окажись умнее, чем я. Ты должен во всем превзойти родителей.

Поэтому всех детей старались определить в музыкальную школу, обязательно – в школу Столярского. Кого не учили музыке, отправляли заниматься балетом, посещать разные кружки.

Всестороннее развитие занимало огромное место в жизни каждого еврейского ребёнка. Мама своим примером показывала, как надо жить, работая не покладая рук.

Оставшись соломенной вдовой, муж не то жив, не то убит, молодая женщина еле сводила концы с концами. Но все же нашелся способ вырваться из нужды. Сарра, ко всем своим положительным качествам, слыла восхитительной хозяйкой. Сарру стали приглашать накрывать праздничные столы партийной и военной элите вплоть до самой войны.

Лучше всех в мире она готовила холодец. Чистый, как слеза. Из петушка варила, из коровьего копыта с голенью, куховарила всю ночь. Утром раскладывала по тарелкам кружочки моркови и яиц, сваренных вкрутую, рассыпала нарезанное мясо, заливала крепким бульоном, который мгновенно застывал.

Чтобы вы знали, этой тайной приготовления фирменного холодца Сарры обладаю только я одна. Сарра умело фаршировала рыбу из трёх сортов. Фарш смешивала из судака, щуки и коропа (так в Одессе называли карпа) с тушенным синим луком, пропускала дважды через мясорубку, наполняла шкуру щуки, варила два часа, обжаривала до золотистой корочки. Готовила форшмак: филе малосольной селёдки; крутое яйцо; сдобная сладкая булочка, вымоченная в молоке; белая салатная, средних размеров луковица; главное – зелёное, кислое яблоко и немного сока лимона. Украшала форшмак взбитым сливочным маслом.

Этот рецепт мне достался от Эллочки. Те, кто хоть раз попробовал форшмак Сарры в моем исполнении, подтвердят – нет и не может быть ничего вкуснее!

Труд чистоплотной хозяйки оплачивали хорошо. До войны прилично одевались и прилично, согласно кошеру, питались.

Дома Сарра занималась с девочкой, учила дочь читать Тору.

– Доченька, моя сладкая девочка, – сироты мы с тобой. – Как бы любил тебя твой папочка, учил бы тебя божьей мудрости, носил на руках. Он, доченька, такой добрый был, божий человек. Все моего Оскар-Ушера уважали, для каждого находил правильные слова, – так говорила Сарра маленькой девочке. Эллочка слушала, указательным пальчиком смахивала слезы с маминых грустных щёк. Украдкой поглядывала на Тору. Там на самой последней страничке, или вернее, по еврейской традиции, на первой лежало маленькое фото. Очень маленькое и самое дорогое на свете фото.

Древний фолиант Пятикнижия Моисеева, единственная книга, хранящая истинное слово Божие, по счастью, пережила много погромов и даже самый жесточайший, кровавый погром, устроенный казаками Богдана Хмельницкого, когда беременным еврейским женщинам вспарывали животы, вырывали плод и заталкивали вовнутрь кошку.

Животные жалобно мяукали, казаки Хмельницкого, спятив от оголтелой жестокости, возбужденно, истерично смеялись.

Почему еврейские глаза – глаза печали? Да вот поэтому.

Священная Книга осталась памятью об отце, изредка являвшегося во снах размытыми формами, нечётким изображением, напоминающим мужчину с бородой, с проникающими до самого нутра добрыми глазами, на крошечной фотографии, чудом уцелевшей после прихода красных демонов.

Володя номер один рос спокойным послушным мальчиком в большой еврейской семье известного мясника одесского «Привоза». Мясник в те времена, человек обеспеченный, значимый, обладал особым почитаемым положением. Отец Володи, суровый человек, державший в своих громадных ручищах не только многочисленную семью: жена – досточтимая, родовитая женщина; три дочери, не то чтобы красавицы, совсем не красавицы, стопроцентно – умницы; сын, правильно воспитанный еврейский парень, но и весь мясной ряд. Рука у Лёвы складывалась в огромный кулак. Кулак размером с бычью голову, казался страшным оружием подавления воли. Своими ручищами Лёва гнул подковы. Такой еврейский богатырь. Одним словом, Самсон. Крупный и о-о-очень сильный мужчина. Если Лёва сказал слово – это слово становилось законом. При таком-то кулаке. Только полный дурак посмеет ослушаться обладателя подобного орудия убеждения.

Дочери при виде отца трепетали осиновыми листочками, Володя – врастал в землю. Хотя Лёва никогда не поднимал руку на своих детей, ему ни единого раза не пришлось что-либо повторять дважды. Завидная сила впечатляла. Мне бы такие способности. Своим детям минимум три раза приходилось повторять каждое пожелание, когда как Лёва просто недовольно смотрел. И дети, и взрослые понимали без лишних слов.