Лариса Шевченко - Любовь моя

– Тебе принадлежит монополия на правду? Гайдара тоже притесняли, пытались отлучить от литературы, его книги из библиотек изымали. Забыла? – удивилась Аня. – И все же я не люблю читать про совсем уж темную, злую, неприглядную жизнь. Я устаю от нее. Читаю, чувствую, что не хочу больше… наступает переполнение… Нравится узнавать про добрую, в крайнем случае, про грустную.

– Чтобы эмоции не зашкаливали, чтобы помнила кто ты и где ты? Чтобы не «сдвинуться по фазе»? А то вдруг как шарахнет по мозгам собственное открытие себя! – шуткой продолжила Жанна Анину мысль. – Советую: если чувствуешь, что содержание невыносимо травмирует – отложи книгу.

– Так ведь притягивает.

– А у Лены минорность одних рассказов перекрывается мажорностью других! – как спичка вспыхнула Инна. Ее раздражало вторжение подруг в их с Леной душевный разговор.

– Рисовать характеры героев черно-белыми красками, без полутонов не стоит. Излишняя откровенность и резкость убивают. Злоупотребив ими, можно такого натворить! Говорить правду – святая обязанность каждого художника. Но важно, как ее подаешь. Правду приходится дозировать. Особенно для детей. Литература не только сопереживанию должна учить, но и пробуждать в душе желание радоваться. Такая вот, казалось бы, противоречивая задача для моей грустной темы. Сначала в ребенке надо зародить любопытство к героям книги, затем сочувствие. Только после этого может возникнуть симпатия. И последовательность событий в детских книгах должна соблюдаться. Я рискую надоесть вам своими разъяснениями.

Хотела Лена того или нет, но тон ее слов прозвучал, как нежелание вовлекать в беседу новые лица. Может, она намеревалась поскорее ее завершить или просто боялась окончательно растормошить совсем уж было уснувших подруг?

– Я отпадаю! Ты же у нас поэт сострадания! Тебе важно, что и как ты доносишь людям. Тебя с Ритой роднит некоторая внутренняя похожесть, но мозги у вас по-разному структурированы. Ваши биополя, наверное, различаются размерами, поляризацией и степенью концентрации. Ты мне близка, а мистическая сторона Ритиного творчества для меня остается загадкой. Когда я ее читаю, многое как-то расплывается, уходит куда-то… – недоумевая, пожала плечами Инна.

– Настоящей прозу делает не только рациональное, но и иррациональное, – заметила Лена. – Второе я использую редко и точечно, но полностью щель между ними не законопачиваю.

– А еще прозу выстраивает реальная сила воздействия слова, – добавила Жанна серьезно.

– И новизна, – подсказала Аня.

– Авангардом читателей пускай пичкают другие, – сказала Лена с улыбкой. И тут же уточнила:

– В основе любого авангарда тоже должно лежать классическое искусство.

– Авангард обычно начинается со скандала. Он, предлагая что-то новое, конструирует свою «вселенную». Потом, как и в любом искусстве, наступает кризис – это закон любого развития, – который открывает дорогу новым направлениям, иным взглядам. И они не всегда лучше ушедших «со сцены», вспомни современные инсталляции. А из всего уже созданного время выбирает шедевры. Они-то и остаются в культуре и передаются из поколения в поколение, – благодушно промурлыкала Инна. Ей нравилось, как разворачивалась их с Леной беседа.

– Знаешь, у меня все больше зарисовки, эссе. Люблю наблюдать, подмечать, изучать лица, характеры, ситуации. Это моя зона комфорта.

– Ты же физик. Для тебя собирание фактов и их оценка – привычное дело. И в этом особенность твоей прозы, – оценила Инна слова подруги.

– У меня иногда случаются маленькие печальные комедии-моменты. Ты же знаешь, мы – русские – в своей наивной доброте иногда доходим до глупости. Есть над чем посмеяться. Еще пишу об инфантилизме, о девальвации чувств и обесценивании семейных отношений. Беспокоит меня их деградация. Не позволяет совесть пройти мимо этой темы. Сейчас в мире дефицит доброты. Потрясает не только жестокость, но и бездушие, безразличие.

– Их причина – материальная и душевная сытость или отсутствие глубины души как результата плохого воспитания? – спросила Инна.

– У нас материальной сытости для основной массы народа пока вроде бы не из чего произрастать, – заметила Лена. – Я нащупываю доступные средства выражения своего отношения ко всему этому перестроечному безобразию. Проблем много, но они разрешимы. Материальное – не главное, меня духовное беспокоит. По сути дела каждое мое произведение, о чем бы я ни писала, – глава одного целого…