Вера Заведеева - Колокольчики мертвеца

Дымным маревом догорало жаркое лето. Скоро начнется учебный год. Список учеников потихоньку пополнялся. Алексей готовился к занятиям, когда в класс прошмыгнул Юрек. Вытерев нос, он доверительно сообщил, что придут записываться в школу Мыколка и Михась:

– Я им сбрехал, что вы про войну расскажете, как фашистов били. Только батькам ихним не говорите – шкуру хлопцам надубят!

– Почему про войну? Мы будем изучать родную речь, арифметику, географию…

– Нет. Сперва про войну! Я им сказал, что вы чуть Гитлера не поймали, а они ухи разлопушили, як кабанятки. Это я так, для приманки, потом они привыкнут и будут учиться. А сегодня приходите к нам в гости – Кшися приготовила сладкие мазурки.

– А что это?

– Бардзо [4] Очень (польск.). вкусная вещь. Сегодня день нашего святого, и мы просим пана, йой, туварища научителя до хатынки.

– Святого? Не пойду!

– Да мы не молимся, Алексей Иванович! Бабця старая молится, а мы нет.

Юрек жил в просторном чистом доме. Семья уже сидела за столом. Алексей снял кубанку, поздоровался. Юрек представил домочадцев: «Бабця, дзядек, наш ойтец пан Пшиманский». Загорелый высокий мужчина с приятным лицом и решительными серыми глазами крепко пожал руку Алексею. Морщинистые старички казались бестелесными. Маленькая седенькая старушка всплеснула руками: «Ладный жолнеж, хол-леро! [5] Красивый солдат (польск.). » Все засмеялись, хозяин усадил Алексея за стол.

– Очень хорошо, что наконец откроется школа, дети должны учиться. Мои ребята станут первыми учениками, они способные. Скорей бы война кончилась, чтобы пожить по-человечески.

– Уже скоро. Конец фашизму. А вы где работаете?

– Я лесничий. И при немцах лесниковал. А сейчас лес охранять бессмысленно – хуторяне туда не ходят. Люди у нас трусливые. Разве это мужчины? Ну есть в лесу бандиты, ну случилось несчастье с директором школы, так что ж теперь – по норам, как мыши, прятаться?

– Похоже, вы бандеровцев не опасаетесь?

– А что они мне сделают? Я не коммунист, а простой лесник. Делить мне с ними нечего. Разве что из-за детей озлобятся? Пусть попробуют – гляньте, какая игрушка висит! – показал он на двустволку. – Медведей валит, лосей насквозь прохватывает. Пусть только сунутся!

– Ойтец бардзо отважный, – шепнул Алексею Юрек. – Один на медведя ходит.

Вошла Кшися, миловидная пятнадцатилетняя девочка, в голубом платье, в сапожках, расшитом кожушке.

– Чем не невеста наша Кристина? Смотрите, какая красивая! – похвалился Юрек.

Кшися, легонько стукнув брата по затылку, стала наливать пиво Алексею. Тот поблагодарил.

– Хорошие дети у вас, товарищ Пшиманский.

– Матка у них хорошая, – вздохнул хозяин. – Ушла. Теперь живет в Станиславе.

– Папочка у нас самый хороший! – обняла Кшися отца. – И самый красивый.

– Дура! – возмутился Юрек. – Ойтец самый храбрый! А можно мне пива попробовать?

Алексей засиделся в гостях до ночи. Ему впервые здесь было так хорошо и покойно среди этих людей. Дома Калина Григорьевич, нацепив очки в железной оправе, щелкал на счетах. Его хозяйка, тихая болезненная женщина, возилась у печи. За стенкой похрапывал их сын Петро.

– Гуляем, пан научитель? Хе-хе. Дело молодое…

В школьном коридоре громоздились парты, возле двери – ведро с водой. Сторож объяснил, что одна кобьета [6] Женщина (польск.). сама вызвалась навести в школе чистоту.

Алексей прошел в канцелярию. Надо еще раз проверить, все ли готово к началу занятий.

– Здравствуйте! – раздалось у него за спиной.

– Добрый день, Славця. Что скажете?

– Сухарь вы, пан научитель. Я грех приняла – поздоровалась по-вашему, а вы и внимания не обратили. Пойдемте, що-сь покажу.

Класс сиял чистотой. У надраенной до блеска доски аккуратно висела новая тряпочка, на полочке рядом разложены мелки.

– Ты одна это все сделала?

– Вы же мне не помогали…

– Спасибо, Славця, но заплатить мне тебе нечем.

Сердито хлопнула дверь. Алексей вышел покурить и долго смотрел ей вслед – пышнотелая, с тонкой талией, красивыми загорелыми ногами и гордо поднятой головой. Королева!

– Привет народному образованию! Готовишься? – отвлек Алексея от приятных мыслей председатель, подъехавший рыжей кобыле.

– Тороплюсь – два дня осталось. Я договорился с лесничим насчет дров. Лошадь дадите?

Конечно, надо бы привезти, пока дожди не зарядили, согласился председатель, но лошадь дать отказался. Все равно в лес никто не поедет – Резун шутить не любит, враз душу вынет. Поймают, пытать станут: «Для кого везешь? Для Советов стараешься?» Убьют – и весь разговор.