Михаил Порфирьевич - Любопытные истории

Они знали, что в действительности они любили один другого так, как это чувствуют родители, а потом и дети вырастают, и их любовь продолжается. Об этом они никогда не говорили, но в жизни вообще много того, о чем люди не говорят. Между любовью и страхом была какая-то протяженность, та самая протяженность, которой мир не может достигнуть, потому что сам этот мир видит все совсем иначе, чем мы, но в то же время до мельчайших подробностей копирует мир наших предков. Это и есть так называемая любовь. Но из двух женщин Ваика, которая словно была как бы подругой, я больше всех любила Ваику, и еще маленькую Киари и Ари. И я уверена, что это не из-за любви, потому что я точно знаю, что любовь здесь ни при чем. Конечно, не только из-за любви. Есть еще что-то незримое, куда сложнее и страшнее. Вот это самое необъяснимое и чуждое нашему пониманию. И оно, действительно, вызывает страх. Но не просто страх, а ужас. И причина этого не в том, что случилось что-то такое, что угрожает нашему существованию. Ужасают не реальность, а наша ответственность перед миром. Понимаешь, угроза исходит не от реальности вообще, а от нашего страха, что все из-за нас изменится и нас постигнет та же участь, которая постигла животных и растения в прошлом веке, когда люди считали, что им не вынести угрозы смерти. Здесь присутствует такая же разница, как если бы история была не историей страдающих существ, а историей людей, страдающих оттого, что их превратили в зверей. Мы живем в таком мире, где все доступно для всего – это реальность, в которую только мы можем вглядеться с полным пониманием того, что мы есть на самом деле. Поэтому когда люди приходят к нам, со слезами на глазах и со слезами на устах, они искренне делают наше существование невыносимым. Это и есть наша сокровенная печаль, которая точит все их существа. Мы не можем вынести того, что вот-вот произойдет. И именно поэтому, когда люди оказываются в нашем мире, они с радостью делают все, что им говорят, – разрывают нас в клочья, спасая свои шкуры… Нет, не тот же лапоть так сжигает человека. Теперь понимаешь почему? Ведь если люди действительно не могут терпеть ничто, кроме самого источника страданий, то оно не может не оказаться невыносимо для них самих. И они с радостью делают все возможное, чтобы все переменилось для них самих. А чего стоит вся эта трагедия! Какое наслаждение убивать наших детей, убивать всех подряд! Тоже, видно, лапоть. Как будто ему приятно убивать! А если они не умеют убивать, так как же можно утверждать, что они не могут владеть им? Как можно ставить их в равные условия с остальными? И так до бесконечности! А какая разница – плох человек или хорош? Главное, что из одного бульона он станет другим. И какой бы прекрасной ни была наша судьба, даже самая прекрасная из возможных историй не может избавить нас от того бремени, которое ложится на наши души, когда мы попадаем в этот мир. А разве мы сами можем что-то сделать для того, чтобы он стал лучше? Эх, если бы я смог помочь хоть одному из них… Но чем мне помочь… Я весь в этом дерьме, я все знаю… А ведь можно было бы что-то изменить. И тут бы мне удалось вырвать с корнем этот проклятый корень… Но что бы это изменило? Я даже не представляю себе, как смогу это изменить. Я точно знаю: ничего не сможет изменить из того, что было. Или… А может, я ведь уже не смогу ничего изменить, не так ли?» И он схватился за голову и завыл. «А может, – думал он дальше, – я просто превращусь в этого козла и не оставлю ему никакого шанса на побег… Какая разница, во что превратится моя душа – в яблоко или в окорок? Он всегда будет прислуживать тому, кто пожелает видеть его вот в таком виде. А если я этого захочу? Да какая разница? Ведь если он больше не захочет видеть меня, он меня уже никогда не увидит. Ведь тот, кто хочет видеть меня, не приходит ко мне, когда я захочу, а я сам не прихожу к нему. Значит, тот, кто хочет видеть меня, пришел. Значит, тот, кто хочет видеть меня, придет сюда. Значит, кто-то теперь владеет моей душой…» И Мартин ощутил нестерпимую ненависть к этому кому-то. «А может, – продолжал он, все усиливая вой, – может, это не я стою во главе всего этого, а они сами? Вот и все. Ну разве можно за это на чем-нибудь сердиться? Ведь если подумать, никто не виноват в том, что дело обстоит именно так. Эта проклятая пустая тыква. Я знаю, что она символизирует смерть. А раз так, то, как сказал Мунго? Надо исчезнуть». Но как это можно было сделать, если внутри тыквы все время крутились эти ненужные мухи? Единственное, что Мартин мог, – это смотреть в другую сторону и разглядывать мух. «Но ведь я даже не знаю, почему они там, – думал он. – Конечно, они не виноваты. На месте любого другого, кому стало бы плохо, наверное, я стал бы гадать, кто их принес и зачем. Но ведь в моем случае это и есть самое главное. Кто именно их принес? Я сам. И здесь уже ничего не поделаешь. Остается только ждать и молиться…» И Мартин вспомнил свой страх перед прошлым. А потом он вспомнил свою веру в себя и пришел в ужас. «Ведь все эти годы, – прошептал он, – всю мою жизнь я знал, что меня ждет та пустота. И вдруг оказалось, что я уже и не там. Господи, спаси меня от этой мысли! Я делаю ужасную вещь – я чувствую, что выносит меня в будущее. Я все это время принимал ее, как должное, а про прошлое даже не думал… И вот передо мной – новая пустота, которая готова меня поглотить! Господи! Помоги!» Но молитва не помогла – как всегда бывало в таких случаях, прошла душа через нечто вроде пластического раствора и превратилась в лужу раскаленного металла. Мухи замерли, стали бешено кружиться и плавно стали падать вниз. Мартин не успел даже испугаться. Он сидел в лифте и вдруг понял, что уже давно не летит вниз. Он падал вниз. Мартин понял, что раньше он падал вниз. Он был уже здесь. Он знал это. Это было так же ясно, как то, что он лежит на дне двухкилометрового ведра. Он вспомнил, что раньше дно у него было ниже – он падал с его стороны. Мартин сжал кулаки и понял, что даже рад этому, так как знает, что там ему не встретиться ни с одним мухой. Сверху вниз он поглядел вниз. Перед ним была пустота. Мартин сделал еще один неуверенный шаг вперед – и сразу же понял, что снова падает вниз, во мрак. И этот мрак был абсолютно уверен, что уже видел нечто подобное – только раньше? Он тут же вспомнил, как видел, что ему уже однажды грозила тьма. На этот раз он все понял сам. Он опять был в темноте. Страх исчез. Он успокоился, глубоко вздохнул и попытался вспомнить заклинание. Вдруг Мартин понял, что это было заклинание не-страха, а заклинание не-темного бытия. Оно было самым простым. Его следовало произносить медленно и отчетливо, будто повторяешь за кем-то сказанные фразы. Он произнес его – и темнота растворилась во тьме. На самом деле в ней не было ничего: темнота просто стала фоном, который автоматически сменялся. Мартину показалось, что он летает во тьме. Вокруг не было ничего, а вниз было видно все в ту же сторону. И тьма была как бы планетой внизу, которая находилась на границе его опыта и знания. И хотя она была реальна, она была ему совершенно незнакома. Но он не сомневался в том, что это только тактильная галлюцинация. Вдруг в его глазах возникло ослепительное белое сияние. Постепенно это сияние становилось все ярче – и вдруг оно превратилось в падающую вниз звезду. Мартин зажмурился. Звезда упала на небо. Она стала быстро удаляться и, казалось, была совсем рядом. Вдруг она превратилась в маленький белый диск и покатилась вниз, к Земле. Мартин подумал, что сейчас она упадет в какую-нибудь яму, и успокоился. Потом небо сменилось облаками, а диск – звездой. Свет звезд постепенно слабел. Мартин понял, что они движутся к Земле. Когда диск солнца упал за облако, Мартин открыл глаза. Звезды были уже далеко – их было видно как будто днем. Мартин пошел к ближайшей из них и вдруг почувствовал, что летит к земле. Подняв глаза к небу, он увидел знакомую радужную оболочку, похожую на огромный пушистый шар. Вдруг он заметил в небе множество ярких огоньков. Это были такие же звезды над Луной. Они теперь летели друг к другу, сближаясь. Расстояние между ними стало сокращаться, и скоро Мартин понял, что их не сбивает собой белый дым. Он решил, что это его собственные слежавшиеся облака. Мартин подошел к желтой звезде и дотронулся до ее поверхности кончиками пальцев. На ладонь было приятно пахнущее вещество. Он решил, что это газ Млечного Пути, и пошел дальше, обогнув оставшиеся звезды. Пройдя еще несколько километров, он заметил, что звезды стали совсем маленькими. Их теперь можно было отличить по необычным облакам. На каждой из них появился черный диск – крест, очень похожий на тот, который Мартин видел на Луне во время своего первого путешествия в космическом корабле. Стало ясно, что через несколько часов ему предстоит бесконечное путешествие к красной звезде. Однако, чем дальше он удалялся от земли, тем меньше звезд попадалось на пути. Мартин понял, что в следующий раз у него не хватит горючего. Ему вдруг стало страшно. Он пошел быстрее, но еще раз притронулся к желтой звезде, чтобы проверить, нет ли за ней еще одной звезды. Его пальцы коснулось легкого, еле заметного вещества. Оно напомнило Мартину чистящие средства, которыми пользовались на Земле в древние времена. Оно приятно обжигало на коже. Он попробовал его на вкус. Оказалось, что это обыкновенный бензин. Правда, он был приятным, но совсем не таким горячим, как земной бензин. Стало ясно, что запас топлива подходит к концу. И все же это была единственная возможность взлететь на новой звезде. Он решил не сдаваться и пошел быстрее. Вот уже показались звезды. Теперь он летел медленнее. Мартин заметил, что постепенно уменьшаются его четкие контуры, превращаясь в серую дымку. Сначала он думал, что на его темном фоне появились звезды, а потом понял, что это дым. Открыв люк, Мартин долго смотрел вниз, но так и не увидел своих спутников. Для этого надо было повернуть голову. Но в этот момент его самолет совершенно вышел из режима неподвижности. Постепенно это состояние пришло и ко всем остальным. Несколько раз самолет повернул совершенно неожиданно вверх и резко вильнул в сторону. Ребята посмотрели вниз и увидели внизу невообразимо огромную галактику. Вокруг планеты горели два ярких огонька, которые стремительно росли. Потом эти огоньки исчезли, и сквозь затухающую пелену на экранах стали видны бесконечные просторы Вселенной – больше похожей на темное ночное небо огромных пустынь. И еще через минуту произошло что-то невероятное. Их самолет полетел вперед. Он стал наматываться на звезду со странным названием – «Омега», и через минуту исчез в ее клубящейся пустоте. Даже не верилось, что где-то в Космосе существовала раса, обладавшая такой скоростью, – огромная голубая звезда с похожей на клюв дырой посередине и толстой спиралью на боку. Потом эта черная дыра осталась позади.