Владимир Коваленко - Чужие дневники

Надеюсь, удалось. Я обессилен, но счастлив. Картина готова! Ещё одна, очередная. Теперь можно немного отдохнуть.

Самое досадное, что разделить радость не с кем. Друзья? Родители? А… Мать не очень приветствует моё «увлечение», как впрочем и многие. Считает его баловством и пустой тратой времени. Друзья… У них своя жизнь. Что им от того, что я закончил ещё одну работу, что счастлив тем, что удалось запомнить и передать невероятно-прекрасное сочетание голубого и его оттенков? Солнечный луч ложится на зелёную крышу собора так, как я запомнил. Жёлто-красные листья клёна пышным каскадом рассыпаются по деревьям. Каждый листочек прорисован. Каждое облачко…

Только сейчас понимаю, что каким-то дивным образом первый раз пишу в дневнике о своём увлечении… Я – художник… Вернее, искренне хочу им стать. Умение просто рисовать – для меня этого недостаточно… Во-первых, нужно рисовать, постоянно стремясь к совершенству, во-вторых, художник должен быть востребован. Если с первым всё более чем в порядке, то вот со вторым…

Ладно, это не столь важно! Главное – я по-настоящему ЖИЛ несколько дней! Может и правда, не всё в этом мире так мрачно? Как там, в фильме «Секрет», рекомендуют «визуализировать»? Говорят, всё хорошее само притянется… Может правда так оно и есть? Всё! Завтра попробую! Я – художник (пусть хоть и только пытаюсь им стать), всё равно должно получиться! Что-что, а визуализировать у меня неплохо выходит… Устал, пойду отсыпаться. Завтра – первый день новой жизни!

(Ольга)

Сегодня забрали Танюшу из больницы. Господи, как она боялась возвращаться домой…!

– Мама, а папа не сильно будет ругаться?

Господи, куда ругаться?! Я ему поругаюсь! Как Танюша в больницу попала, так он несколько дней ходил, словно в воду опущенный.

– Ну что ты, доченька!? – говорю, а у самой сердце кровью обливается. – Не за что ему тебя ругать.

Идёт, голову опустила, глазки прячет. Боже, ну что сказать этой малышке? Как только она в себя пришла, я беспрестанно просила у неё прощения. На коленях стояла, ручки целовала, а она… а она…! Господи! Да за что мне всё это? Слава Тебе, что вернул мне её, что не забрал… Но как же это больно! Нет… разве это боль? Я в сотни раз больше готова вынести и вытерпеть, лишь бы она была счастлива!

Доця, радость моя, счастье моё и горечь моя! Как же горько и больно видеть её детские слёзки! Как тоскливо думать о том, что её уже могло и не быть сейчас рядом! Как дико вспоминать, что ОНА чуть было не покончила с собой… Как омерзительно понимать, что в этом виновата я.

Ангелочек…

Как она меня успокаивала, когда я рыдала перед ней на коленях, как плакала сама. Врач выгонял меня из палаты и грозился, что не пустит больше к ней, если я не буду держать себя в руках.

Я кивала головой, со всем соглашалась, обещала, что больше не буду, но стоило лишь её увидеть, такую хрупкую, лежащей на больничной койке… Сердце кровью обливалось и вся материнская боль рвалась наружу, материализуясь горькими каплями беспомощности, благодарности дочке, врачу, Богу…

Сегодня Танюша уже дома. Слава Богу, её жизни ничто больше не угрожает. Но теперь предстоят бесконечные беседы с психологом, ей и нам. В медицинской карточке появится соответствующая запись, влияющая на всю дальнейшую жизнь. Страшно, когда вот так, единожды что-то сделаешь не то, а расплачиваться потом приходится до самого конца. В жизни так много причин, манящих с ней расстаться, и так мало – удерживающих от этого… Я и сама малодушничала, подумывала над этим. Наверное, все над этим хотя бы раз задумываются. Понимаю доченьку. Жить – тяжело и, зачастую, – мерзко. Но всё равно, как только могла прийти подобная страшная мысль в головку такого ангелочка, как Танюша? Страшно! Страшно так начинать. Страшно будет после этого жить. Боже, что мне делать?!

Психологи… Да я сама могу им работать. Почему так легко что-то советовать другим, находить их недоработки и проколы, но так сложно помочь самой себе и близким. Я не знаю, что мне делать. Как себя вести? Что говорить?…

Муж у меня спросил, что ему делать… Что ему делать?! Работу найти и о других подумать! Нет, нельзя такое говорить! Ему тяжело. Всем тяжело! Так хочется высказать всё что я думаю… Нельзя. Мы и так жили последние десять дней, пока Танюша лежала в больнице, словно в аду. Если мы окончательно рассоримся, тогда уйти из жизни, пожалуй, будет самым разумным.

– Делай что хочешь… – тихо сказала я.