Валентин Иванов - Три чудодея

Тот факт, что больному был отпущен срок, который оказался короче длительности стандартного курса тренировок, как-то не принимался в рассмотрение. Гуру всегда прав. Так же, как и в случае с Кузнецовым, полагал Веня, проблема заключалась в том, что каждый из них сделал полезное, и даже очень полезное открытие для человечества, но на каком-то этапе славы вышел далеко за пределы своей компетенции, уверовав в свою сверхзначимость.

Однажды Веня зашёл в ИЯФ проведать друзей. Сидели, пили крепко завареный чай, обменивались новостями. Неожиданно открывается дверь, и в проёме появляется нелепая фигура в синем халате лаборанта. Худой, волосы торчат в стороны, глаза горят злобным огнём. Взгляд остановился на Вене:

– Ты где взял эту рубашку?

– Я… к-купил, а что? – Веня взглянул на себя: рубашка, как рубашка.

– Ты знаешь, что красный цвет – это цвет сионистских боевиков?

– Неужели? – изумился Веня. – Не знал.

– Знать надо, – пальцен ткнул в его сторону странный человек и исчез так же быстро, как и появился.

– Кто это? – осторожно осведомился Веня, когда дверь закрылась.

– Это Шмакин, – дружно заулыбались сотрудники.

Веня понял: Шмакин – это местная знаменитость. Активист общества «Память» и общества трезвости одновременно. Такая интересная комбинация.

Лет через тридцать Веня снова встретился со Шмакиным в одном из литературных клубов. Героя девяностых было не узнать. Вместо густой шевелюры аккуратная лысина. Прежнюю худобу сменило аккуратное пузцо. И только неукротимый блеск глаз остался прежним. За эти годы Шмакин успел развестись, жениться на девушке на тридцать лет моложе его и в шестьдесят три года родить сына. Стихи свои все знал наизусть и читал яростно, как Маяковский. Вот только остановить его было практически невозможно.

По окончании заседания клуба Шмакин вынул из портфеля загадочное сооружение, слегка напоминавшее гиперболоид инженера Гарина, и включил его в розетку. Сооружение засветилось синеватым светом, и в воздухе сильно запахло озоном.

– Моё изобретение, – с гордостью сказал он. – Генератор отрицательных ионов. Убивает всех микробов и способствует усилению мозгового кровообращения. У меня ведь тридцать семь патентов. Это вам не хрен собачий.

Да, мало у нас таких людей.

Веня вернулся в Россию после тринадцатилетнего отсутствия. Эти годы он работал в ускорительных лабораториях Соединённых Штатов, а потом принял решение возвращаться на Родину. Не то, чтобы там было плохо, – мелкие жизненные проблемы встречаются везде, – там была чужая страна, чужбина. Здесь были разбитые тротуары, грязь и лужи во время весенних паводков и осенней распутицы, но это была его земля и понятные ему люди.

Как-то, гуляя по родному микрорайону, он заметил вывеску «Литературный клуб». Зашёл, познакомился и после этого не пропустил ни одной встречи, помимо тех дней, когда бывал в отъезде. Чудаков здесь хватало, как, впрочем, и в любом творческом объединении. Члены клуба, люди серьёзного возраста, были большей частью поэты или считали себя таковыми. Они проходили, чтобы явить плоды своего творчества перед такими же, как они сами, чудаками. Вене же было всё интересно: он познавал мир через его представителей. Самые интересные моменты такого познания могли потом стать фрагментами сюжетов его книг. Где же ещё можно получить такой яркий материал?

Один из членов клуба был чудаком особого рода. Звали его Гришей. Стихов он не писал, поэтому на заседаниях клуба сидел молча и попивал небольшими порциями вино, коим угощал и других членов клуба. Но если его разговорить, остановить потом практически невозможно. Говорил Гриша настолько быстро, что мысль его не поспевала за речью, и потому слушателям не всегда было понятно, о чём, собственно, речь. Сам Гриша числил себя писателем. Когда-то у него был друг, бывший полковник внутреннего ГРУ. Выйдя на пенсию, он написал весьма интересные мемуары, но его подкосил инсульт. Гриша выхаживал его, мыл, массировал пролежни, а заодно и заканчивал книгу «Октопусс» под диктовку. После смерти автора он дописал последнюю главу, и книга вышла в соавторстве.

После очередного заседания литературного клуба, где Веня представил свою автобиографическую книгу, Гриша подошёл к нему и начал рассказывать о том, какой замечательный учёный-физик живёт в Академгородке. Звать его Светлаков Гурий Иванович. Фамилия эта была хорошо знакома Вене. Студентом-первокурсником он слушал вдохновенные лекции Светлакова о Теории Всего. Гриша показал эту книгу Светлакову, и тот выразил желание познакомиться с автором.